Шуликун, не останавливаясь, пробежал сквозь меч. Ещё секунды три продолжал бежать и верещать, потом замолчал, осознал случившееся и распался на две половины. Меня одарило молнией.

Оценив обстановку на льду, я удовлетворённо кивнул. Заставил меч вспыхнуть Красным петухом — очистил от требухи — и убрал в ножны. Подошёл к ближайшему трупику, спалил его, собрал кости. Потом направился к полынье.

На середине пути ко мне присоединились остальные.

— Победа наша, — заявила Земляна. — Будут знать, собаки, как к людям лезть! Захарку надо проведать.

— Захар отчитался, всё нормально, в деревню идут, — сказал я. — Н-да, разброс туш, конечно, большой. Надо всех стащить вместе и сжечь.

— Да это-то ерунда, — вздохнула Мстислава. — А вот сколько костей утопло… жаль. Может, занырнуть? У меня так-то Жабры есть…

— Если чуйка меня не подводит, то нырять не придётся, — сказал я.

И чуйка не подвела. Подойдя к полынье, мы увидели множество плавающих на поверхности костей.

— Это как?! — вытаращила глаз Мстислава.

— Да я это ещё в первую неделю в охотниках срисовал. Природа не принимает дохлых тварей. Болото точно так же кости «отрыгивает», а остальное — не знаю. Может, остальное принимает. Но кости для неё — точно что-то инородное. Сачок бы…

Справились и без сачка. Пришлось, конечно, повозиться. Потом обошли весь театр боевых действий, стащили в кучку туши и сожгли.

Я достал переговорный амулет и нажал, куда полагалось.

— Захар? Мы всё, идём в деревню. Доложи обстановку.

Амулет молчал.

— Захар?

Тишина.

— Может, далеко? — предположила Земляна.

Я пожал плечами.

— Ну, может. До деревни, конечно, подальше, чем до той полыньи… Ладно, идём.

Мы добрались до дома Афони. Там было тихо. Вообще, деревня ощутимо спала. Это меня озадачило. С моей точки зрения, возвращение пропавших людей должно было несколько оживить пейзаж. По крайней мере, в доме Семёна должно быть радостно и громко. Но и там — тишина.

Зашли в баню. Пусто. Земляна метнулась в хату и вернулась растерянная.

— Нет Захара. Пойду, к Семёну сбегаю.

Не дожидаясь одобрения, она выскочила из бани. Я же опять достал амулет.

— Захар, твою мать, ты что — в лесу заблудился?!

Молчание.

— Вот ведь говна какая, — вздохнула Мстислава. — Не спится нечисти!

— Ладно тебе. Преждевременных выводов делать не будем.

— А куда ж они делись? Там от той полыньи до деревни — два шага.

Бабка была категорически права. При всех талантах Захара, заблудиться в трёх соснах, обладая к тому же наличием под рукой сразу четырёх местных жителей, он бы не сумел.

— Пусто и там, — доложила вернувшаяся Земляна. — Идём?

— Ну а какие у нас варианты, — проворчал я.

По моему «якорю» мы переместились обратно к той полынье, где ещё недавно подо льдом плавали заколдованные люди.

— Сходили, блин, за хворостом, — буркнул я, глядя на место преступления.

Лёд пробит, людей в воде нет.

— Следы, вон, по снегу, — сообщил Егор. — В лес пошли.

— На кой в лес-то? — удивилась Земляна.

— Там тропа хорошая, лучше, чем вдоль реки-то. Вон, закинь туда Светляка. Вишь?

— Ага, вижу. И на тропе следы. Идём, поглядим.

Углубившись в лес, мы двинулись по следу. Сразу было видно, что шли несколько человек друг за другом. Но когда до выхода из леса оставалось меньше четверти пути, следы внезапно оборвались.

— Это, сука, как так? — остановился я и огляделся. — Улетели, что ли?

— Может, и так, — задумчиво сказала Мстислава. — За праведную жизнь анхелы божии прям на небо сразу и забрали.

Она перекрестилась, глядя в ночное небо сквозь переплетение чёрных голых ветвей.

Я внимательно оглядел верхушки деревьев, но не обнаружил там ничего подходящего.

Если бы напали шуликуны, остались бы следы битвы. Захар всё-таки не для красоты меч таскает. Уж что-нибудь бы тут исполнил.

Кто ещё? Русалки? Такая же хрень: были бы следы битвы, кровь — тварная или человеческая. Да и какого дьявола русалки забыли в лесу посреди зимы? Как-то вообще картинка не складывается.

А ну, какая тварь могла среди зимы быстро и без борьбы прибрать пятерых человек, один из которых охотник? Из мне известных — только одна.

— Табак есть? — повернулся я к Мстиславе.

— А тебе на что? Подымить, что ль, задумал? Так оно на охоте — дело гнилое. После, дома…

— Кисет дай.

Видимо, Мстислава распознала в моём тоне что-то начальственное, с чем лучше не спорить, и протянула мне мешочек с табаком. Взяв его, я отправился на поиски пня. Долго искать не пришлось. Как правильно говорила жена — хотя, может, уже и вдова — Семёна, лес тут был старый, и, как следствие, деревья рубили часто. Выбрав подходящий пень, я положил кисет на него и отступил в сторону, обнажив меч.