— Я обещала помочь вам в грядущем конфликте с Кощеем — и я держу своё слово. — Государыня положила руку на ножны. — Подойдите, прошу.

Я приблизился, с интересом глядя на ножны. От них тоже фонило силой. Да такой, что сдохнуть можно. Если бы отсюда убрали все артефакты и оставили только эти ножны, я бы, наверное, на энергетическом уровне и не почувствовал разницы.

— Это?.. — задал я наводящий вопрос.

— Это, Владимир Всеволодович, меч вашего далёкого предка.

— Моего предка?

— Именно. Вашего тёзки, Владимира Всеволодовича.

— Кгхм… Ну, ладно, допустим. Но позвольте сделать очевидное замечание. В ножнах нет меча.

— Это действительно странно. — Государыня поджала губы. — Я провела в исследованиях всё то время, что мы с вами не виделись. Подняла множество документов, опросила людей… Удивительное дело. Меча действительно нет, и никто его никогда не видел. Однако этот артефакт именуется именно мечом. Более того, у вашего предка, насколько нам известно, никогда не было какого-то особого меча. Оружие он время от времени менял, неизменными оставались лишь ножны. Я, при всех приложенных стараниях, так и не смогла решить этой загадки. Поэтому решила подарить вам то, что есть, в надежде, что вы сумеете разобраться самостоятельно.

Тут мне показалось, будто кто-то ткнул меня в спину. Обернулся — никого. А толчок повторился.

Я, осенённый догадкой, извлёк из ножен, висящих за спиной, Истинный меч. Разумовский, стоящий рядом, ощутимо напрягся, но её величество даже шага в сторону не сделала. Смотрела на меня спокойным взглядом.

Я одной рукой приподнял артефактные ножны, а другой загнал в них меч. И ножны вспыхнули ослепительно-белым светом. Вспыхнули и тут же погасли.

Медленно вытащив меч обратно, я выдохнул. Чувство было такое, словно держу в руке всю силу Вселенной. И эта сила дрожала от нетерпения, рвалась в бой.

— Благодарю… это действительно великий дар, — хрипло сказал я. — Неоценимый…

Ощущение силы было настолько мощным, что я даже грешным делом подумал: «А зачем мне тысяча?» — но отогнал от себя эту опасную мысль.

— Я рада, — улыбнулась императрица. — Мне кажется, или на клинке появилась гравировка?

Я опустил меч и провёл по клинку взглядом. Там действительно появились выгравированные слова, правда, на таком дремучем церковно-славянском, что прочитать с разбегу не получилось.

— Появилась, — подтвердил я. — Прочитать не могу, увы.

— Позволишь? — Разумовский впился глазами в гравировку.

— Смотри, конечно.

Меч я из рук не выпустил, но повернул клинок так, чтобы удобно было читать.

Разумовский беззвучно зашевелил губами. Улыбнулся.

— Можно было догадаться. Это изречение пережило многие века. 'Кто с мечом к нам придёт…

— … от меча и погибнет', — закончила государыня. — Да, действительно. Кому принадлежит это изречение, точно не известно. Почему бы и не вашему великому предку, Владимир Всеволодович?

Я решил, что терять мне нечего. Интернета под рукой нет, а бегать собирать информацию — сколько времени опять потрачу? А меня, между прочим, инженеры с пауком ждут. И твари у села Бобры того гляди очухаются.

— Покорнейше прошу прощения за невысокий уровень своей образованности. Я, как вам известно, детство и юность провёл в крестьянской избе, а осознанные полгода — среди охотников. Я понятия не имею, о ком вы говорите. Кем был мой так называемый предок?

Императрица и Разумовский переглянулись.

— Ты действительно не знаешь? — недоверчиво спросил Разумовский.

— Знал бы — не спрашивал.

Ситуация меня начала подбешивать, не люблю, когда кота за подробности тянут. Были бы мы с Разумовским вдвоём, без государыни — объяснил бы, что я знаю, а чего не знаю, гораздо быстрее и доступнее. Но приходилось сдерживаться. Императрица, всё-таки.

— Что ж, изволь. Владимир Всеволодович, сын князя Всеволода Ярославича, восемь веков тому назад стал великим князем киевским. Благодаря ему на Руси возникло политическое единство. Прекратились распри, появились первые писаные законы. Разрозненные прежде княжества слились в единую могучую державу. Дикие половцы, от набегов которых Русь изнывала долгими веками, были наголову разбиты и с позором бежали прочь. На Западе также возникли твердые границы. Великий князь Владимир Всеволодович был прозван Владимир Мономахом, и с этим именем навеки остался в памяти людской.

— Э-э, — только и сказал я.

— Древнее пророчество гласит, что однажды великий архонт возродится, — негромко сказала государыня. — В тот момент, когда будет более всего нужен, снова явится, воплотившись в одном из своих потомков.

— Власть его будет так же велика, как велика была власть архонта, — подхватил Разумовский. — Этот человек перевернёт мир!

— Сейчас уже нет оснований сомневаться, что вы, Владимир Всеволодович — прямой потомок Мономаха, — сказала императрица. — После того, как ваша мать умерла в родах, единственный из ныне живущих. Время вашего рождения пришлось на обострение политических интриг при дворе. Вам угрожала смертельная опасность. Именно поэтому одной из… скажем так, противоборствующих тогда сторон было принято решение спрятать вас в глуши, а официально объявить, что младенец скончался. Тем более, что рождены вы были не вполне здоровым. Никто ведь и предположить не мог, что… — она развела руками.