Короче, убивать Кощея, забирать Катерину Матвеевну и валить отсюда надо чем скорее, тем лучше. Чутьё у меня работает не хуже счётчика Гейгера, ещё ни разу не подводило.

— Владимир, — негромко окликнул Захар.

Я вопросительно обернулся.

— Железяка твоя, — Захар кивнул на паука. — Чего это с ней? А?

Я посмотрел на «железяку». И нахмурился.

Паук — тот, что выбрался из реки Смородины — как будто утратил несколько деталей. Присмотревшись, я понял, что куда-то делись нижние фаланги всех восьми конечностей. Паук вдруг резко стал ниже ростом и грустно смотрел на лежащие перед ним карабины — удерживать их он больше не мог.

Произнести «Что за херня?!» я не успел. У паука исчезли глаза. Один за другим, как будто выкрутили из глазниц. Вслед за глазами исчез панцирь — открыв миру хитроумный набор шестерёнок и ещё каких-то механизмов. Истаяли следующие фаланги ног, паук шлёпнулся на брюхо.

— Эй, дружище! — я бросился к пауку. — Ты чего это затеял?!

Попробовал схватить на руки то, что осталось от конструкта.

Паук не ответил. Он продолжал истаивать. Чудо инженерной мысли будто разбирал на запчасти кто-то невидимый, снимал детали одну за другой. Как гопота раскурочивает автомобиль, оставшийся без присмотра.

Последним, что осталось от паука, были чертячьи рога. Они не истаяли. Вспыхнули и осыпались пеплом прямо у меня в руке.

— Дела… — пробормотал Захар.

Нас с пауком — точнее, уже меня одного — успела обступить толпа.

Я перевёл взгляд на второго паука. Цел. Кажется…

— А ну, подойди сюда!

Паук подошёл. Я постучал по панцирю. Нормально, истаивать вроде не собирается.

— Пульни-ка вон туда, — не найдя другой цели, я указал на мост через Смородину.

Паук пальнул. Из моста высекло металлические искры.

— Уф-ф, ну хоть этот работает. А с тем-то что? — я озадаченно посмотрел на пепел под ногами.

— Известно, что, — проскрипел знакомый голос. Рядом со мной как-то незаметно образовался Аврос. — В реке Смородине скупался.

— И что это значит?

— В царство мёртвых уплыл, — охнул Захар. По матчасти он был одним из самых подкованных.

— Верно, — кивнул Аврос. — Уплыл в царство мёртвых.

— Да что за бред?! — возмутился я. — Никуда он не уплывал! Мы все видели, как выбрался на берег живой и невредимый! И вдруг…

— Не вдруг, — мотнул головой Аврос, — а как полагается. Река Смородина не губит. Она вещность отбирает. Тот, кто в неё попадёт, исчезает из живого мира.

— Так он ведь даже не живой был! Это робот! Как, не знаю… как станок у Ползунова в цеху! Его создали люди.

Аврос важно покивал:

— Потому, видать, сразу и не исчез. Постепенно пропадал, часть за частью. А рога, что на нём были — вовсе не живого мира порождение, а тутошнего. Потому и рассыпались в прах. Глянь — его и не осталось уже.

Я посмотрел под ноги. Праха не было. Вообще, ни намёка. Бесследно исчез.

— Потусторонний мир забрал своё, — пояснил Аврос.

Я вспомнил подсмотренную сквозь арку борьбу половинчатых чертей. То, как яростно они бились за рога, и как потом тело одного восстановилось за счёт другого. Н-да, здесь у них, похоже, просто так ни единая крошка не пропадает. Мгновенный круговорот всего, что есть в природе. Или как уж это тут называется.

— А река Смородина — такая, — закончил Аврос. — Кто в неё угодил, тот навеки сгинул.

— Даже если на берег сумеешь выбраться? — дрогнувшим голосом спросил Неофит.

— Ну вон, железяка выбралась, — гыгыкнул Аврос. — И где теперь та железяка? А? Нету! Даже праха не осталось! — он задорно притопнул деревянной ногой и расхохотался.

Неофит осторожно попятился. С искрометным юмором Авроса сталкивался впервые. Упрямо пробухтел:

— А бабушка Мстислава говорила, что ежели сразу, как из реки Смородины выберешься, назад в свой мир вернёшься, то ничего тебе не будет!

— Это что за бабушка такая? — заинтересовался Аврос.

— Самая главная! Она у Владимира в оплоте охотников обучает.

— Обучает? Чему? Портки штопать, али носки вязать? — Аврос заржал. Явно рассчитывая на поддержку, но присоединяться к нему никто не спешил.

— Ты мою бабулю не тронь, — прогудел из толпы охотников бас Демида. Он вышел вперёд. — Не ровён час, портки тебе вместе с задницей заштопает!

— И рот заодно, — вступились за честь дамы ещё несколько охотников из моего ордена. — Не тронь бабушку Славку! Ты её знать не знаешь, а она дело говорит!