– Ты абсолютно права, ты молодец, – сказал Иван.

– Ага. Как слепого телка корове под вымя подвели, а потом ещё и похвалили. Дура я тупая, давно могла сама догадаться, – с грустью посетовала я.

– Не кори себя, это не так уж просто было понять, – подбодрил меня Ваня.

– Вань, ты знаешь кто такой Тёмный Властелин? – спросила я, меняя тему разговора, – я видела его записи, они на английском языке, его солдат зовут Боб и Джо, а выглядят они как гопники из подворотни рабочей слободки, он точно был на Земле, кто он, и как его найти?

– Я уже пытался тебе объяснить, что осознаю это как огромный тёмный пласт в пространстве-времени, Властелин лишь винтик в нём, причём не особенно и важный. Цели этого грандиозны и ужасны – мне страшно противопоставлять себя подобному – оно раздавит и не заметит. Я не могу почувствовать кто такой Властелин, но осознал, что Калё – возвышенная, обманом отправившая меня на Землю, Тёмный Властелин и погибшая глобальная сущность нашего мира связаны между собой, также я ощущаю присутствие чуждой воли, не чужой, а именно чуждой всему нашему миру, даже мирам, – Иван закончил говорить и тяжело вздохнул, – пока это всё, что я могу осознать.

– Тогда Клавдия предложила хороший план – крушим и утилизируем всё, что относиться к Империи Тьмы, ждём реакции её Властелина.

– Уверяю тебя, она последует. Властелин, как минимум, один раз принимал участие в местной лотерее деградации и это не могло остаться без последствий – он не захочет доводить ситуацию до подобного ещё раз, – предсказал Ваня.

– У него для страховки есть мирная резервация, но будем посмотреть, – тихим голосом ответила я.

Я позвала Клавдию, разбудила Жабодава и Стерву, затем приготовила ранний ужин. По старинке, из созданных сырых продуктов, порезанных на разделочной доске и потушенных в котелке на живом огне. Вскипятила воду и заварила чай тоже по старинке, на втором ключе и дав ему настояться. В процессе готовки и приёма пищи все трепались ни о чём, перебрасываясь фразами относительно текущего застолья. Затем я и Иван, не сговариваясь, встали и отошли от нашей стоянки на склон холма, молча сели на камни и уставились вдаль.

– Спасибо, – сказал он, – мне очень приятно, что ты помнишь моё любимое блюдо.

– Пожалуйста, но рагу из баранины тебя кормила моя же бабушка, как я могу его забыть, – ответила я.

– Можно я тебя обниму? – попросил Иван.

– Как был дураком, так им и остался, – тихо сказала я, прижимаясь к нему плечом, – обнимай давай уже.

Вот так мы и сидели, сначала молчали, затем начали вспоминать родных и близких, просто знакомых, я рассказывала, что помнила, об их жизни, затем, как-то плавно и незаметно, рассказала Ивану и всю свою жизнь, а он мне свою.

– Как ты понимаешь, за последние годы у меня была куча свободного времени – я очень старался, потратил много часов на мысли и пробы – но рисовать я так и не научился, – с грустной улыбкой сказал Иван.

– А я твои портреты новой художественной школе подарила, они теперь юных художников вдохновляют и на них хорошие люди смотрят, – тихо сказала я, – эх, кто бы знал, что оно так выйдет, надо было все свои работы туда отдать.

– Может твоя мама так и сделает, – сказал Иван и сразу добавил, – не грусти, сделанного не вернуть и жалеть об упущенном просто бессмысленно – съешь себя ни за грош – надо смотреть вперёд, возможно с мамой ты ещё и увидишься. Такая возможность существует, я осознаю это.

– А вот за это прими мою «спасибу», причём большую-пребольшую, – порадовалась я сказанному.

Затем мы ещё помолчали, потом тихонько поговорили, ещё помолчали, мы сидели обнявшись, и мне было хорошо – не дурной влюблённостью, а именно хорошо и спокойно – как и должно быть с по-настоящему любимым человеком.

Я смотрела в чёрное небо и думала, – «Как же всё-таки жаль, что в этом мире не предусмотрены закаты и звёздные ночи, и как же они были бы сейчас к месту. А если это ещё и нарисовать…, кстати, надо с миром поговорить, а вдруг возможно их как-нибудь пришпандорить к местному небу – это сколько романтиков можно воспитать одним махом…дофига-а». Спать мы легли под утро, в один спальный мешок, обнявшись и прижавшись друг к другу, заново привыкая к забытым ощущениям.

За поздним завтраком я спросила у Клавы:

– Как твои изыскания по массовому уничтожению плохих во имя хороших?

– Я правильно поняла, что мой гениальный план принят к исполнению? – в ответ спросила она у меня.

– Естественно, он же гениальный, – развела я руками.

– Как мы уже знаем из рассказов пленных, еду, два раза в день, раздают солдатам интенданты, кстати, глагол «раздать» тут понимают, как «вынести из домика и вывалить одной кучей на землю». Еду интенданты не могут создать на всех сразу, им на это требуется время, потому убитые простейшие сущности лежат в их домиках на полу до кормёжки. Этим можно воспользоваться, прокрасться в невидимости и заразить пищу, от которой помрут все, кто её съел. Вы спросите - чем заражать? Отвечу так – я не садистка, потому дизентерию категорически отвергаю, тут нужно что-нибудь смертоносное, убивающее мгновенно, но с задержкой по времени, чтоб они, всем колхозом, это съесть успели спокойно. В идеале – гранаты с замедлителем.

– Не смотри на меня так, – засмеялся Иван на мой укоризненный взгляд, – создал я, не спорю, но воспитание этого чуда целиком и полностью только твоё.

– Кстати, меня уже давно мучает этот вопрос – как ты смог создать Этилию, Парамона и Клавдию на Земле. Ведь у нас нет ни сознания мира, ни океана энергии…, – проговаривая вопрос я всё больше замедляла темп речи и словила очередное дежавю – я уже задумывалась над этим, но, как обычно, недодумала – закончила же тихо и удивлённо, – или есть?