С купцом прямо на улице обговорил следующие свои заказы. Сумел его удивить, когда разговор про сотню — другую кроликов завёл. А что тут такого — мне Алёна Вадимовна скоро мозг проест насчёт школьных обедов. Так что похлёбка с диетической крольчатиной юным школярам лишь на пользу пойдёт.

Кстати, впервые услышал, как мужики ругаются матом. Удивился, но мой тульпа меня заверил, что даже в берестяных грамотах уже применялись матерные слова, а Пётр Первый и вовсе в некоторых резолюциях, собственноручно накладываемых им на прошения, не скупился на матерные выражения. И у каждой нации есть свой почитаемый литератор, «наше всё», писавший, объединяя и народные и официальные слова, а по сути дела утвердивший новые правила единого национального языка. В Англии — Шекспир, у нас конечно же — Александр Сергеевич Пушкин!

— Александр Сергеевич, а что если и вам что-то этакое забабахать? С матерками! — проявил инициативу Серёга.

— Я тебе забабахаю! — тут же вызверилась на него внезапно появившаяся Алёна Вадимовна, — У нас ещё школьная программа даже не начата толком!

— Нет, а что такого-то? Русский язык всякий нужен, а раз Пушкин у нас светоч языка, то не надо его каким-то однобоким выставлять. Это вам, женщинам, «томления в груди, смятение чувств и порывы страстные» подавай. А как же командный матерный? Без него и половины побед никогда бы не состоялось. Недаром поэты — матерщинники всегда самыми популярными в России были. Тот же Лермонтов, Есенин, Маяковский — их все знают. А много ли других поэтов известно, у которых одни красивенькие сюси — пуси в стихах?

— Не было у Пушкина мата, — строго сказала Алёна Вадимовна, но немного подумав, уже менее уверенно добавила, — Почти не было.

— Алёна Вадимовна, вы лучше не спорьте о том, чего не ведаете. У нас взводный всю матерщину Пушкина наизусть знал. И не только его, но и других поэтов, в частности, Баркова. Так что мне довелось послушать и знаете, что я вам скажу — хорошая штука ваша поэзия! Когда после боя услышишь что-то этакое, с перчинкой и огоньком, то поневоле отпускает. Впрочем, вам меня не понять. Не бывали вы под артобстрелом, — огорчённо махнул тульпа рукой, прежде, чем исчезнуть.

— Нет, ну вы слышали! — обернулась к нам Алёна, отыгрывая образ строгой учительницы.

Виктор Иванович озабоченно поглядел на небо, и пропал, успев заявить, что у него появились срочные дела, а я лишь плечами пожал, стараясь сохранять нейтралитет.

Мне ещё скандалов меж своими воображаемыми персонажами не хватало! Расскажи кому — засмеют. А начни объяснять, что конфликт у моих галлюцинаций возник по поводу расхождения взглядов на поэзию, так и вовсе в идиоты запишут.

Я всё таки сумел отговориться. Купец ждёт. А мне ещё сотню — другую кроликов и кур надо заказать. Школьные обеды из ничего сами себя не сварят. Пойду чек ему выпишу. Аванс на следующие заказы.

— Виктор Иванович, что мы знаем о Москве тысяча восемьсот восемнадцатого года? — призвал я своего тульпу — энциклопедиста, — Меня производство интересует.

— Да какое там производство, — скривился мой консультант, — Если верить «Ведомостям о мануфактурах», от тысяча восемьсот шестнадцатого года, то девяносто четыре процента рабочих Москвы было занято в текстильной промышленности. С заметным преобладанием в хлопчатобумажном и шёлковом производствах. Крепостных нет, приписных всего пятьсот восемнадцать, а вот вольнонаёмных почти двадцать семь тысяч, — привёл мне тульпа скупые строки статистики тех лет, — Из шестидесяти шести мануфактур — сорок девять купеческих, три дворянских, восемь крестьянских и шесть принадлежат иностранцам.

— Угу, купечество рулит, — мысленно сделал я себе пометку, не преминув её озвучить.

— Если смотреть по количеству работников, то да, купцы впереди всех, и выглядят очень убедительно, — подтвердил тульпа, — На шести самых крупных мануфактурах работает больше десяти тысяч человек. Но когда мы говорим о вольнонаёмных рабочих, то разумеем под ними таких работников, которые не были крепостными владельца мануфактуры и не были приписаны к мануфактуре. Подавляющая часть этих рабочих, при наличии некоторого количества мещан, принадлежит к сословию государственных или помещичьих крестьян. Эти оброчные крестьяне, не будучи вовсе свободными, вольными людьми, по отношению к владельцу мануфактуры были юридически свободны и работали на предприятиях по вольному найму.

— Хех, изворотливые москвичи и тут лазейки в законах нашли, — восхитился я хитромудрости жителей Москвы, которые при крепостном праве сумели перейти на новый виток социальных отношений, гораздо более характерный для буржуазного общества.

— Так в том нет ничего странного. Помещичье дворянство себя изживает. Причём, по своей собственной воле. Обучаться хозяйствованию дворяне не желают, считая это моветоном, а прожигать состояния умеют не хуже, чем их отцы и деды.

— Можешь дальше не рассказывать, — отмахнулся я от объяснений тульпы, — А то я не видел, сколько раз отец Пушкина и его брат свои имения перезакладывали, раз за разом всё глубже ныряя в кредитную пропасть. И какими бы умными оба себя не считали, а управляющий с приказчиками их обворовывают да похохатывают. Сильно сомневаюсь, что оба Пушкиных хотя бы половину реальных доходов со своих имений получают.

— Ваш отец пробовал разобраться, — осторожно напомнил Виктор Иванович.

— Не до того ему было. Пока все наливки, да девок созревших перепробуешь, на другое ни сил, ни желания уже не остаётся, — хохотнул я, прекрасно догадываясь, как легко развели и отца и его брата их управляющие.

А ведь помещикам нужно было ещё и по соседям проехаться и умудриться из гостей выбраться хотя бы на следующий день, ну, или через день, если опять же повезёт. Вот и вышло так, что отец, опухший от Болдино, через полтора месяца вернулся домой не солоно хлебавши, а доходы с имения, после его визита, ещё раз снизились, со ссылкой на недород и неожиданный падёж скота.