Иггдрасилю очень нравился этот эльф, как и вся их раса, но конкретного от этого исходило невероятное тепло, знакомое и в то же время неизвестное.

Позади древа послышались тяжёлые шаги, а вскоре раздался голос Баллиона, белогривого льва, отца питомца Рагнара.

— Высший эльф? Десятки тысяч лет не встречал этих высокомерных ублюдков… странно. — после этих слов он приблизился своей гигантской мордой и обнюхал лежащего на земле мужчину, после чего обратился к древу жизни. — Хозяин, он ваш потомок?

Однако мальчик и сам не знал, кто перед ним, ведь он всех живых существ считал своими детьми, даже собственного отца, хотя и подчинялся ему.

Подумав немного, Иггдрасиль поднял голову и, посмотрев на льва, обратился к нему.

— Позаботься о нём. У меня сегодня первый день в школе, и говорят, там будут мои братья и сёстры.

Пока в Балтес шло восстановление городов, деревень и разрушенных заводов, в Леомвиль прибыла делегация простолюдинов из двадцати человек.

Все они были мужчинами, хорошо одетыми и, судя по всему, хорошо питавшимися, так как многие из них имели излишек веса.

Однако отличительной чертой было не только это, но и то, что все приехали на экипажах торговой гильдии Балтес по приказу герцога.

Выйдя из карет перед дворцом Виктора, мужчины от пятнадцати до шестидесяти лет стали разминаться и, смеясь, общаться между собой, словно они были давними друзьями.

Отчасти это была правда. Хотя они и не являлись давними товарищами, но все жили в деревне Акирон с рождения, поэтому хорошо знали друг друга.

Последним экипаж покинул молодой человек в простой бежевой одежде, который даже на фоне простолюдинов казался бедноватым, что было нехарактерно для жителей Балтес.

Пусть они и не катались как сыр в масле, но там не было коренных жителей, которые плохо зарабатывали. Виктор долгое время не давал своим крепостным вольную, желая дать им возможность освоиться в новом для себя мире.

Таким образом удалось избежать множества бед, связанных с жуликами, зависимостью от игр и алкоголем, поэтому почти все жили в достатке.

У каждого жителя было несколько нарядов: для повседневной жизни, на работу и на выход, так что вид молодого человека был довольно непривычен.

Когда он вышел из кареты, к нему подошёл скрюченный старик с тростью, больше напоминавшей корень дерева, и, поравнявшись, пробормотал:

— Барин лично пригласил нас к себе, тебе бы стоило проявить уважение и надеть что-то приличное.

Крепкий молодой человек по имени Рик, с чёрными волосами и карими глазами, не глядя на старика, с печалью в голосе ответил:

— Не могу… — сказав это, он поджал губы и, сжав кулаки, добавил: — Не могу себя заставить!

Старик выдохнул, глядя вперёд на стражу, стоящую у красивых металлических ворот, за которыми вдалеке виднелся роскошный дворец бирюзового цвета, украшенный лепниной, покрытой золотом.

Люди разминались и общались после долгого путешествия, а тем временем со стороны дворца верхом на лошади прискакал рыцарь и, спешившись, крикнул страже:

— Пропустите! Его светлость ожидает!

Два солдата снаружи подбежали к центру ворот и распахнули их, позволяя гостям войти внутрь.

Все прибывшие стали кланяться и благодарить герцога за милость и каждому солдату в отдельности.

Их давно учили, что кланяться необходимо, только если они покидают Балтес, поэтому даже территорию Леомвиль выходцы из виконтства считали чужой.

Проследовав за прибывшим рыцарем, через полчаса пути они оказались перед главным входом, где стоял сам герцог, и, подойдя ближе, мужчины вновь стали кланяться в пояс.

Однако Виктор, тут же приказав им подняться, спустился по ступенькам, после чего повернул налево и, приказав всем следовать за ним, быстрым шагом пошёл в конец здания.

Мужчины торопились, как могли, чтобы не отставать, а старики и вовсе чуть не падали, пока более молодые не пришли им на помощь.

Так, поддерживаемые друг другом, все они наконец нагнали герцога, который, повернув за угол дворца, остановился перед двумя рыцарями, охранявшими спуск в подвал здания.

Обернувшись к гостям, он с какой-то грустью в голосе призвал их не торопиться и не думать лишнего, а когда они покинут это место, никому не рассказывать, что им довелось тут увидеть.