– Эдель, - зовёт Генри, и тут же тороплюсь к нему. Орк интересуется, куда поставить очередной стеллаж, а я контролирую процесс. Потом спешу к Элиане, которая проснулась.

– Сколько вашей девочке? – заглядывает в корзинку эльфийка по имени Скава. Говорить о том, что Элиана не моя, не намерена. Это лишь добавит проблем. Пусть думают, что я её мама.

Сказать, что ей около двух недель не могу. Правда прозвучит странно, потому что ребёнок выглядит месяца на три. Мне так и не удалось понять аномалию, из-за которой дочка генерала и Лютеции стала расти не по дням, а по часам. Виновата аптека? Или же душа настоящей Эдельвеи не нашла лучшего пристанища и продолжает цепляться за жизнь? Она так хотела навредить ребёнку, что могла сделать невозможное. Как бы то ни было, Элиана не говорит, а ведёт себя как самый обычный ребёнок. Боюсь, если в скором времени не найду причину, она снова прибавит в росте. И у меня даже нет предположений этой странности.

С Генри мы говорили про девочку, и он лишь пожимал плечами. Никогда не слышал ни о чём подобном, тем более не видел. Но с каждым днём, приходя сюда, отмечает, насколько она выросла. Он даже принёс кусок материи, на котором делает засечки, чтобы заметить разницу в сантиметрах.

– Так сколько ей? – вырывает из задумчивости эльфийка, и тут же слышится удар и вскрик. Вместе с остальными бежим на звук, не сразу понимая, откуда он донёсся.

– Лум! – испуганно наклоняется над парнем какой-то мужчина. – Что случилось?

Протискиваюсь мимо зевак. Всё, как в любом из миров: где происшествие - там любопытные. Хорошо, что они не знают, что такое телефоны, на которые бы тут же принялись снимать. Сажусь так, чтобы видеть прислонившегося к стене. Без сознания. Трогаю пульс – бьётся. Что случилось?

– Здесь дверь, - снова раздаётся голос, и я оборачиваюсь, понимая, что, скорее всего, его отбросило от неё. Не забиралась так далеко от основного помещения, не знала, что есть ещё какая-то комната. Но как только дверь пытаются открыть, снова вскрик, и тролля отшвыривает в нашу сторону, отчего я валюсь на мальчишку, которому уже не повезло.

Нам помогают подняться, и все переглядываются.

– Он просто не хочет, чтобы мы ходили туда, - слышу чей-то шёпот, а потом несколько пар ног топают, убегая, и спустя время остаюсь с небольшой горсткой горожан, которая всё ещё намеревается мне помочь.

– Разве тебе не страшно здесь находиться? – интересуется одна из женщин.
– Мы найдём другое жильё. Только позавчера вытащили отсюда несколько трупов, но ты намерена жить здесь?

– Да, - спокойно отзываюсь, поднимая веки парня, и его зрачок фокусируется на мне. Отлично, он пришёл в себя. Тут же на лице отражается испуг, и он смотрит за мою спину.

– Всё в порядке, - ласково говорю ему, гладя по груди. – Всё хорошо. Он больше тебя не тронет.

Не могу обещать, но, если верно расценивать общение аптеки с нами, всё предельно ясно.

Помогаю подняться пострадавшему, и мы оба косимся на дверь.

– Что там? – шёпотом спрашивает, словно и за это может быть наказание.

– Не знаю, - признаюсь честно. – Только не думаю, что стоит совершать новые попытки. Дом живой, и мы должны уважать его правила.

Лишь к вечеру, когда все уходят, могу раскинуться на кровати, чувствуя, как зудят ноги и хочется спать. Давно так не уставала, совсем как после смен в больнице. А была ли вообще другая жизнь? Иногда мне кажется, что Анна Мезинцева лишь сон, очень реалистичный и подробный, а на самом деле я всегда была Эдельвеей.

Вспоминаю о странной двери и решаю спуститься вниз. Немного не по себе: что если аптека и меня не посвятит в своё таинство? И когда я уже готова коснуться ручки, в дверь кто-то стучит, и я испуганно одёргиваю ладонь.

Локк не стал бы церемониться и вышиб дверь, узнай, что стены аптеки прячут меня. Кому-то требуется помощь?

Неторопливо подхожу ко вхожу. Слегка приоткрываю дверь, смотря на незнакомого брюнета, одетого добротно и со вкусом. Тёмный сюртук поверх клетчатого жакета, который, в свою очередь, скрывается под собой белую рубашку. Шейный тёмно-синий платок, послушные волосы, зачёсанные налево, глаза цвета мокрого асфальта, кожаный коричневый саквояж, который по обыкновению носят врачи, и дымчатый кот. Самый настоящий серый кот, который сидит на плече ночного гостя, сверля меня жёлтыми глазами.

Мужчина быстро окидывает меня взглядом, а потом растягивает улыбку, слегка кланяясь, и зверь удерживается на его плече за счёт когтей.

– Виджен Ларнп, - представляется, незнакомец, только я не тороплюсь выдавать ему данные о себе. Никому нельзя слепо доверять.

– Слушаю, - говорю вместо этого.

– Меня назначили аптекарем в этот город, могу узнать, с кем имею честь говорить?

– Эдель, - сокращаю нарочно имя, а он ждёт продолжения. – Просто Эдель.

– Вы присматриваете за домом? – делает шаг в мою сторону, но я тут же прикрываю дверь, показывая, что не готова впустить его внутрь. Вижу впервые. Генри не говорил, что сюда вообще могут кого-то назначить. Лишь о том, что дом пустовал около четырёхсот лет. Может, мужчина передо мной проходимец и шарлатан?

– Понимаю, - согласно кивает, словно все его именно так и встречают. – Вы меня не знаете, но у меня есть письмо от императора Аскарда.

Мне казалось, что Мёртвые земли никому не принадлежат. И по большей части здесь заправляют орки. Выходит, что империя драконов отчего-то заинтересовалась Аверном и поставила сюда специалиста. Это как программа «Земский доктор?»

Если он говорит правду, я буду выглядеть идиоткой. Но. Есть много но, из-за которых делаю то, что делаю.

– Простите, не могу вас пустить. Приходите завтра.