— Если ты не извинишься сию секунду, я пожалуюсь не маман, а отцу, что ты позволила себе грубить послам Нисландии. Не думаю, дорогая сестрица, что это сойдет тебе с рук.

Вернувшаяся только что мадам Мерон побледнела, склонилась к уху принцессы Лютеции и начала ей что-то торопливо выговаривать, не давая даже открыть рот. Откровенно разозлившись, не глядя послу в глаза, Лютеция, тем не менее, произнесла:

— Прошу простить мою дерзость, господин посол…

Глава 17

К сожалению, короткий разговор на балу с послом Нисландии так и остался единственным до самой свадьбы. И обмен дарами между государями, и условия брачного договора, и сама подготовка к свадьбе, и даже собственное свадебное платье — все прошло мимо Марии. Более того, только за неделю до самой церемонии Мария узнала, что будущего мужа увидит уже после бракосочетания на острове.

— А что тебя удивляет? Ехать за такой, как ты? — Лютеция презрительно окинула молчаливую сестру взглядом с ног до головы и фыркнула. — Вот у меня будет роскошная свадьба и обязательно бал с танцами! Я надену королевские рубины! И для меня сделают огромный торт, самый большой в королевстве! А тебе даже фрейлины не положены! Даже служанкой у тебя будет нисландская дикарка! Эти, твои… они запретили въезд на свой ужасный остров твоей свите! И правильно сделали! Не место приличным дворянам среди дикарей!

Сестрица до сих пор не могла простить Марии тот эпизод с послом. И хотя вскоре им придется расстаться навсегда, Лютеция искала малейшую возможность, чтобы побольнее куснуть. Не добавляло дурной девице хорошего настроения и то, что королева была плотно занята подготовкой приданого для младшей дочери. За королевским обедом, когда вся семья собиралась вместе, король и его жена обсуждали, не особо-то и скрываясь, как сделать так, чтобы собрать все по утвержденным ранее спискам подешевле.

— Шерстяных тканей должно быть не менее десяти видов, по двадцать пять локтей каждой. Но, разумеется, я не положу этанскую шерсть. Вантийской должно быть вполне достаточно при их-то невзыскательных вкусах, — отпивая из кубка, говорила королева.

— Главное: не выбивайся из той суммы, что выделена из казны, — равнодушно отвечал ей муж.

Разумеется, королева-мать не собирала приданое сама, но ежедневно выслушивала доклад от фрейлины, которой было поручено проследить, и делилась новостями с семьей. Лютеция во время подобных бесед обязательно громко фыркала, привлекая внимание брата. И улыбалась, приглашая его оценить юмор ситуации. Её смешили эти «убогие тряпки», о которых говорила мать.

Впрочем, самой Марии не было до этого никакого дела. Они с Эмми заняты были совсем другими хлопотами. Эмми собралась замуж.

Некоторое время Мария уже замечала, что Эмми стала молчаливой и какой-то нервной, но узнала не слишком приятную новость, только когда потребовала от служанки правды.

— Такое, ваше высочество, раз в жизни только и может случиться. Он вдовец, детей у него нет. Зато свой дом в столице. Хоть и не титулованный, но дворянин. Пусть не богатый, зато и не старый. Только и обращаться мне к вам сейчас страшно было. Ну, как вы откажете?

— Эмми, не повезу же я тебя в Нисландию насильно. Да и Лютеция утверждает, что еду я без свиты. Даже горничная у меня будет местная. Конечно, мне жаль, что ты остаешься здесь. Но ты всегда была не просто предана мне, а еще и добра. Скажи, у тебя хорошее приданое?

— Я, ваше высочество, каждую монетку вкладывала! Жених-то знает, что я не из богатых, но ему льстит, что при самой принцессе служила. Глядишь, он сильно-то в сундук и не станет заглядывать.

— Эмми, он-то, может быть, и не станет, а вот самой тебе на всякий нехороший случай хоть какой-то запас иметь нужно. Мало ли что и как в жизни сложится. Есть у меня одна мысль… Не знаю только, как ты на это посмотришь…

Мысль была изложена и после некоторого колебания Эмми согласилась:

— Оно и правда, ваше высочество, что этакое везти с собой даже и смысла нет. А в гардероб не думаю, что кто-то заглянет. Да если и заглянет, все по порядку и по описи найдет. Сестрица ваша старые платья частенько продавала: сами знаете, вечно ей денег не хватает. Только ведь вам придется вместе со мной все осматривать и уж тогда решать, что оставить, а что на продажу.

Именно сейчас, перед тем как покинуть родительский дворец насовсем, Мария узнала о жизни слуг разные интересные и забавные вещи.

— … а которые после бала свечные огарки остаются, те между собой делят мажордом королевский и та из фрейлин, что за старшей горничной надзирает. А из коридоров огарки идут лакеям.

— А если я, допустим, захочу тебе платье подарить?

— А вы мне уже и дарили, госпожа. Только мне бархат, даже и поношенный, вроде как дороговато. Я платьишко то это снесла в лавку, а на те деньги купила хорошей шерстяной ткани, да еще и на туфли осталось.

Оказывается, почти все слуги, кроме мизерных зарплат, имели еще и некие отхожие промыслы в виде продажи ношеной одежды господ, остатков с королевской кухни, огарков восковых свечей и прочего.

Вместе с горничной был тщательно пересмотрен весь гардероб. Большую часть Эмми снесла в лавку.

— Лавочник, госпожа, только руки потирает от удовольствия. Думаю, изрядно этот поганец на нас нажился, — не слишком довольно докладывала Эмми.

??????????????????????????

— Ничего страшного, — равнодушно махнула рукой Мария. — Не думаю, что мне понадобятся в Нисландии маскарадный костюм или парадное платье из золотой парчи. Да и некоторые из них уже изрядно поношены. Такое и везти не стоит.