Он бросил на меня взгляд.

– Ну, я хоть попыталась, – проворчала я, – а вообще, я и без тебя могла это предсказать. Спросила просто из вежливости. Проще новую карету сделать. Вон сколько деревьев кругом.

Вотек задумчиво уставился в лес. Потом задумчиво же кивнул, взвалил на себя большую часть багажа и почапал к замку. Гимза в обнимку с котелком хладнокровно прыгала за ним на своих коротких ножках. Мы с Ройзой переглянулись и похромали с маленькими баулами следом.

– Казалось бы, только руку до замка протяни, – гундела я, – а поди ж ты, тащимся уже тысячу лет!

– Да мы даже от кареты не отошли, – удивилась Ройза.

Я бросила на нее Взгля-я-яд. Ройза только добродушно хмыкнула.

– У нас всегда были такие обширные территории? – не выдержала я спустя минуту.

– Всегда, – согласилась Ройза.

– И этот пруд с лягушками у нас тоже был?

– И он был.

– И вон там протухшее болотце?

– И оно.

– И этот родник?

– И этот родник.

– И этот булыжник?

– И этот булыжник.

– И эта лужа?

– И эта… Ара Самара, да что с вами сегодня?

– Свербит, щекочет и скребёт!

– В голове? – участливо поинтересовалась Ройза.

– Ну тебя! Я серьезно!

– Так и я тоже. С тараканами в голове тоже нужно уметь договариваться. Тогда и скрести не будут, и щекотать перестанут.

– Они перестанут только в одном случае. Если я повидаю Генерала.

– А-а-а, так это вы по нему так тоскуете? Только… в карете же нормально все было.

– Вот именно! – воскликнула я. – А потом вдруг р-раз! Как вентиль повернули!

– Засвербело, защекотало и заскребло?

– Оно самое! Ну разве не странно?

– Что именно?

– Что щекочет каждый день, но стоит мне коснуться Генерала – и все проходит. Как будто…

– Как будто что?

– Как будто я где слышала про такое… Или даже читала… Вот только где?

И я бы непременно вспомнила – но тут с размаху налетела на Гимзу. Оказывается, за нашей с Ройзой трескотней я не сразу заметила, как мы, наконец, дошли до замка.

– Дом, милый дом! – радостно завопила я.

С башни весело посыпались камни. Полагаю, это было приветствие. Я отошла подальше и чуть снизила тональность:

– Дом, милый дом.

На стене пошла трещина. Я отпрыгнула и нерешительно спросила:

– П-просто дом?

С этим замок согласился.

– Наверное, – философски заметила Ройза, отряхивая рукав от штукатурки, – он намекает, что для того, чтобы называться милым, его не помешало бы обновить.

Я вздохнула. Траты, опять траты. Мы на налог-то едва наскребли, а тут: дорогу чини, замок ремонтируй, карету строй… Где ж столько заказчиц-то взять? Хоть в Аллаянию шабашить отправляйся, уж там-то мои труды ценят!

С некоторой опаской я ступила за порог. Вотек скрылся в конюшне. Гимза уже ушуровала на кухню, Ройза ходила по залам и распахивала окошки, чтоб впустить теплый воздух, ибо дубак в замке стоял неслабый. Полчаса спустя я отбивала зубами чечетку и обнималась с печкой на кухне. Не в обиду Генералу, но печка, хоть и не отвечала на объятия, была куда горячее, чем он. Наверное, чтобы блистательный Генерал разгорячился так же, как она, его не помешало бы подкормить сухими дровишками. Дельная мысль. Надо б записать.

– Надо запечатать все комнаты, кроме жилых, – нудела я.

– Уже, – отозвалась Ройза.

– И топить камин только в наших спальнях.

– Вотек как раз пошел в лес за дровами.

– Нужно заказать в деревне побольше шерстяных вещей.

– Сегодня и закажем.

– И законопатить все щели.

– Они все законопачены.

– Но я слышу, как через некоторые из них гуляет ветер!

– Те щели, через которые гуляет ветер, называются окна, Ара Самара.

Я бросила взгляд в окно. За окном был миленький маленький хлев. Такой уютненький. Деревянный. Теплый, наверное.

– Даже не вздумайте, Ара Самара.

– А что тут такого? Значит, коровам можно жить в тепле, а людям – нет?

– Людям не подобает жить с коровами.

– Тогда пригоним их сюда, пусть живут в замке!

– Ара Самара!

Ройза уперла руки в бока. Это было верным признаком того, что с ней можно было не спорить. Я поворчала, но замолчала.

Правда, ненадолго.

– Тут холодно.

– Да, Ара Самара, мы догадались по вашему виду.

– А вы не мерзнете?

– Мы уже привыкли. К тому же, воздух в замке уже прогрелся.