Земли, что некогда принадлежали Голицыным, лежали в руинах. После падения их власти и изгнания Первых, эти территории остались без хозяев. Люди бежали, боясь пустоты, оставшейся после поражения узурпаторов. Лишь немногие смельчаки решили не покидать земли их предков.

Но пустота не бывает вечной и эти земли были отданы разумным монстрам.

Они сражались за этот мир вместе с людьми. Они проливали кровь на полях битв, отдавали жизни за то, чтобы этот мир не пал. И теперь пришло время дать им не только место в наших войсках, но и место в нашем обществе.

Так Российская Империя первой открыла свои земли для монстров. Теперь среди богатых равнин, лесов и старых городов возникли новые поселения. Разумные монстры стали частью этого мира. Не рабами. Не слугами. А гражданами.

Это было началом новой эры. И пусть не все были готовы это принять, мир уже не мог вернуться в прошлое.

Поселение разумных монстров на бывших землях Голицыных напоминало живой организм, где каждый камень, каждое дерево дышало гармонией. Ветви домов-деревьев мягко шелестели на ветру, а у ручья, где когда-то стоял мрачный замок, теперь звенели детские голоса. Маленький тролль с листьями вместо волос гонялся за бабочкой, а крылатая девочка с перьями цвета заката учила подружку плести венки из полевых цветов.

У костра, где собирались новоявленные старейшины, царила тихая радость. Ксаргатон, чья чешуя мерцала в огненном свете, поднял чашу с древесным соком:

— Сириус Эридан не просто дал нам землю. Он вернул нам веру в то, что миру есть место для всех.

Рядом с ним сидела Шайлинн, её теневое тело переливалось, как северное сияние. Она кивнула, обращаясь к молодой монстрше с крыльями стрекозы:

— Раньше мы боялись даже звёзд — казалось, они осудят нашу сущность. Теперь же смотрим на них и знаем: мы здесь не чужие.

— А люди? — спросила та, поправляя венок из ромашек на голове подруги-голема. — Они всё ещё сторонятся нас.

— Страх рождается от незнания, — мягко ответила Шайлинн. — Но сегодня у ручья я видела, как человеческий мальчик помог нашему малышу-троллю достать мяч из колючек. Они смеялись вместе.

В это время на окраине поселения, где тропа вела к человеческой деревне, Драх’нор стоял рядом с группой молодых монстров. Его горящие глаза, обычно строгие, сейчас смягчились.

— Смотрите, — он указал на дальнее поле, где люди и монстры вместе возводили мост через реку. Человек в простой рубахе передавал каменной горгулье блоки, а та, аккуратно беря их когтистыми лапами, укладывала в основание. — Они учатся. И мы учимся. Не спешите судить.

Молодой оборотень с шерстью цвета меди неуверенно потупил взгляд:

— А если они никогда не примут нас?

— Тогда мы будем терпеливы, — Драх’нор положил руку на его плечо. — Мир не строится за день. Но каждый шаг — дитя, который перестал бояться, камень в мосту, общий хлеб у костра — это победа.

Вечером, когда солнце коснулось горизонта, к поселению подошла группа людей. Среди них был седой крестьянин с корзиной яблок. Он остановился у края деревни, нервно поправляя шапку, пока к нему не подошла маленькая монстрша с крыльями бабочки.

— Это вам, — прохрипел старик, протягивая корзину. — Ребята ваши… э-э… дракончики помогли потушить пожар в амбаре. Спасибо.

Девочка взяла корзину, улыбнувшись так широко, что её усики задрожали:

— Спасибо! Хотите посмотреть, как мы танцуем при лунном свете?

Старик засмеялся, смущённо мотнув головой, но несколько подростков из его группы робко шагнули вперёд.

У костра тем временем Ксаргатон поднял тост:

— За Сириуса! За то, что научил нас: сила — не в когтях, а в умении протянуть лапу помощи!

Толпа ответила сдержанным, но тёплым гулом. Шайлинн добавила, обращаясь к людям, которые постепенно присоединялись к празднику:

— Мы не хотим воевать. Мы хотим сажать сады, растить детей и знать, что завтра будет так же светло, как сегодня.

Когда луна поднялась высоко, над поселением зазвучала музыка. Люди и монстры, взявшись за руки, водили хоровод вокруг костра. Даже Драх’нор, обычно молчаливый, позволил детям повиснуть на его каменных плечах, пока те смеялись.

Зал замка замер, но теперь не от страха, а от тяжести принятого решения. Правители, сидевшие за столом, переглядывались, и в их глазах читалось нечто новое — не слепая вера, но вымученное доверие. Они уже видели, как артефакты, выданные мною, работают. И всё же…

— Ваши артефакты спасли Стамбул, — нарушил тишину новый турецкий султан, его пальцы нервно перебирали янтарные чётки. — Мой народ видел, как они не подпустили трехглавую гидру, что извергала лаву. Но порталы в мир монстров… — он замолчал, словно боялся дать сказать то, что гложет всех.