— Александр Петрович, — внезапно обратился ко мне Обухов, пока я придумывал виды исправительных работ для главного лекаря с Рубинштейна. От неожиданности я вздрогнул.

— Да, Степан Митрофанович, — откликнулся я, ожидая, что последует дальше.

— Я вам поручил разработать воспитательные меры для коллектива клиники на Рубинштейна. Всем понятно, что их вина в сложившейся ситуации не столь велика, как у их руководителя, но оставить всё как есть мы тоже не можем.

По телу прокатилась волна жара, потом арктического холода. Ну зачем так-то? У меня уже была версия, как с ними поступить, чтобы и гуманно, но с пользой для дела, но собирался сообщить это Обухову при личной беседе, а не на такой публике, да ещё и в присутствии прессы, чьи объективы тут же сфокусировались на мне. А с другой стороны, чего я теряюсь? Вот же он мой звёздный час! С важным видом и гордой улыбкой на лице я поднялся на трибуну и вдохнул полную грудь воздуха.

— Как я уже упоминал раньше в разговоре, Степан Митрофанович, — начал я свою эпичную речь, — считаю критически важной задачей создания центра онкологической помощи населению города, основанную на государственном финансировании. Обучением специалистов, которыми я хочу предложить назначить лекарей из клиники на Рубинштейна, займусь я лично и мои коллеги на базе недавно открытого клинического госпиталя. Я уже составляю методические рекомендации по классификации этих заболеваний, особенностях диагностики и лечения. Для начала персонал обучим методике воздействия тонкими потоками магической энергии, что имеет очень большое значение в лечении онкологии. Потом уже тонкостям борьбы с этим грозным недугом. В ближайшем обозримом будущем планирую издать монографию по организации онкологической помощи.

Выдохнул и неспешно повернулся в сторону президиума в ожидании каверзных вопросов. И они, что вполне ожидаемо, последовали. Первым решил высказаться Гааз, кто бы сомневался.

— А как вы себе представляете, Александр Петрович, работу этих лекарей с онкологией? — сказал он таким тоном, словно я предложил накормить крокодила капустой. — Небезызвестный факт, что чтобы уничтожить новообразование, требуется маг-лекарь достаточно высокого уровня мастерства и с развитым ядром. У них же после использования медальонов от Баженова всё это в плачевном состоянии. Если бы они были достаточно сильными, мы бы о них сегодня не разговаривали в таком ключе.

— Если я правильно понял, Анатолий Венедиктович, — улыбнулся я, и не собираясь прогибаться под его тяжёлым взглядом. — Вы понятия не имеете о методе, которым я занимаюсь и который уже на основании официального разрешения преподаю. Этот метод позволяет прицельно воздействовать малыми энергиями на объект и производить довольно значимые манипуляции, не имея при этом сильно развитого ядра. Под моим руководством уже знахари умеют раны заживлять и многое другое, о чём раньше и не мечтали в сладких снах. Так что после обучения у нас в госпитале лекари из клиники на Рубинштейна вполне справятся с такой задачей не хуже элиты.

— Да что вы говорите, Александр Петрович? — ехидно улыбнулся он. Такое впечатление, что он решил теперь на себя взять обязанности Захарьина по вставлению палок в колёса. Только у него теперь ничего не получится, разве что только немного задержит. — То есть вы хотите сказать, что, проучившись у вас, любой из них сможет ликвидировать относительно небольшую опухоль за одну процедуру, так?

— Именно так, — уверенно кивнул я. — Если ваше сиятельство любит пари, то можем его заключить.

— А что, это неплохая идея! — оживился Гааз.

Я слышал раньше, что он азартный человек, вот и решил закинуть удочку. Чтобы пари состоялось, должно воплотиться в жизнь моё предложение по обучению лекарей с Рубинштейна, а это уже победа без обсуждения. В том, что я выиграю пари, нисколько не сомневался, поэтому предложил поставить достаточно кругленькую сумму. Глаза Анатолия Венедиктовича загорелись адским огнём. А у меня сегодня праздник. То, что, как я предполагал, будут долго обсуждать и думать, как воплотить в жизнь, теперь уже почти сделано.

— Только есть одно условие, необходимое для оттачивания навыков обучаемых, — добавил я. — Клиника на Рубинштейна некоторое время должна продолжать функционировать, чтобы они могли нарабатывать опыт. О том, что у них в итоге всё хорошо получается, будет нетрудно убедиться, если регулярно проверять статистику. Когда они освоят тонкие потоки, я научу их бороться с онкологией.

— Месяца вам хватит? — довольно улыбаясь спросил Гааз, видимо считая, что этого критически мало.

Обухов всё это время молчал и не вмешивался. Периодически бросая на него взгляд, я заметил, как он старательно скрывает улыбку, чтобы не спалиться. В этом противостоянии с Гаазом он дал мне полный карт-бланш. Он прекрасно понимал, что я справлюсь. А вот Анатолий Венедиктович думал с точностью до наоборот, что я провалюсь с треском и этот месяц мне ничего не даст. Эх, темнота, а ещё ведущий лекарь Санкт-Петербурга называется. Надо же быть в курсе событий.

— Должно хватить, — после некоторой паузы и изобразив глубокие размышления ответил я.

— Значит, через месяц мы здесь встречаемся, подбираем пациента с относительно небольшим образованием, размером от пяти до шести сантиметров, и выбранный мной в случайном порядке лекарь из числа обучаемых вами, справляется с этим образованием за один сеанс, так?

— Именно так, — кивнул я, сдвинув брови. Надо продолжать изображать, что меня терзают смутные сомнения, но отступать уже некуда. — Здесь, через месяц. Кандидата будете выбирать сами из обученных мной, кого захотите.