— Да жив он, босс! Видите? Живой, рожа!

Капкан проворно нагнулся над лежащим. Муха дышал, глаза закрыты. Кровь из носа и изо рта текла на снег.

— Живой, — повторил Капкан, убеждая сам себя.

— Ну, берите, — велел Тощий. — Карабин его где?

— Вот, босс, — показал Редька. — В целости и сохранности! Вот еще и рация у него есть!

— Отключить!.. Ну, тащите.

Несколько рук подхватили Муху и потащили. Голова его сникла. Кровь часто капала на снег.

— Живее, — велел Тощий.

Разбойники запыхтели, затолкались от усердия. Им стало жарко. Суровый взор шефа был лучшим стимулом.

— Кляп, — суетился Ботва, — кляп ему обратно! Очухается, заорет как резаный...

— Засуньте, — приказал Тощий. И в окровавленный Федькин рот вторично вбили тряпку, еще глубже.

— Вот так! — победно сказал Капкан.

Даня пришел к Гвоздю, как обещал, ровно в полдень.

— Привет. — Он улыбнулся. — Чаю?

— Ну так, — довольно отвечал Гвоздь. — Все готово, ждет... Чай-то у меня имеется, вот с табаком дело швах... Ну ничего, Муха сейчас должен поднести. Я ему пули отлил — такие, знаешь, с вращением в воздухе, для «Сайги»...

— Знаю. А ты слыхал, что Немо с Тэйки нашли?

— Нашли? В разведке, что ли?

— Ну да. Обнаружили, вернее.

— Клад! — Гвоздь загоготал.

— Пуще того, — в тон ему отвечал Даня. — Защитничков целое гнездо.

— Да ну?! — Гвоздь сразу острить перестал.

— Точно. — Даня хлебнул чаю. — В Бирюлево.

— А ну-ка... — Гвоздь шибко заинтересовался. Вскочил, выволок на свет божий карту. — Где?

Две лохматые головы склонились над картой. Даня ткнул пальцем:

— По его рассказу, вот тут примерно.

— Ага... Так тут Муха неподалеку живет, вот где.

— Ну уж и неподалеку...

— Ну все-таки. Надо ему звякнуть!

— Погоди. Зачем? Ты же говоришь, сейчас должен прийти?

— А, да! Точно. Ладно, побазарим... Не наша зона, конечно. А все равно, неплохо было бы — к ногтю всю эту мразь!

— Согласен. Подумаем. Но нам еще с книгой надо вопрос решить, не забывай.

— Ну так! Где, говоришь, находится?

— На севере. Спорткомплекс «Олимпийский».

— Север, север... Вот, смотрим. О... Останкино. Телецентр! Телевидение тут было.

— Было, да сплыло. Ты не отвлекайся, ищи.

— Ищу. Вэ... Вэ, Дэ, Нэ, Хэ! О как! ВДНХ. Это чего такое?

— Не знаю, Гвоздь.

— И я не знаю. Ты там был когда-нибудь?

— Шутишь?..

Водя пальцем по карте, Даня упорно вспоминал отца Никифора. Вернее, сами вспоминались слова о пути, который рядом... Может быть. А может не быть. Вот ищи. Посоветовал, нечего сказать... Ну а вообще-то, конечно, прав, душа монашеская: надо...

— Нашел, — сказал Даня. Палец замер в одной точке.

— Где? — сунулся Гвоздь.

— Вот, — Даня постучал ногтем.

Гвоздь смерил глазами расстояние, присвистнул:

— Да уж! Ничего себе. Как добираться-то туда будем?

— Разберемся. — Даня не признавал неразрешимых задач. — Подумаем.

— Ну, это... — Гвоздь не договорил. — Так, ну где этот собачий сын, Муха?! Давно уже пора быть. Шляется где-то!

Гвоздь начал вызывать «собачьего сына» по рации, и безуспешно. Это его немного удивило.

— Странно. Не откликается... Отключился, что ли?

— Батареи сели, — предположил Даня.

— Батареи? Да нет, не должны. Он мне перед выходом звякнул. Иду, мол. Все в порядке было.

— Когда это случилось по времени?

— Н-ну... с час, полтора тому назад. Полтора, да. Так вернее.

Даня слегка приподнял брови:

— М-да. Пора бы явиться.

— Вот и я о том же... Ладно, подождем. Стали ждать. Пили чай, рассматривали карту, вздыхая о том, сколько же еще неисследованных земель в этом мире... Гвоздь заговорил про то, что он, пожалуй бы, и смог собрать телевизор, вполне работоспособный; да вот беда: как его смотреть, если нет трансляций...

В общем, болтали о пустяках, однако тревога грызла обоих. Они почему-то избегали про это говорить... но наконец Гвоздь не выдержал.

— Слушай, — серьезно сказал он. — Тут что-то неладно. А ну-ка...

Он опять стал вызванивать Муху, и опять без толку.

— Молчит, собака!

— Звони Немо. — Даня встал. — Пойдем искать. Принять решение — это Даня умел.

Немо шел первым. Его прямая спина была самым надежным ориентиром. В сущности, можно ничего не опасаться, не озираться и не напрягаться, когда с тобой Немо. Но Даня все же озирался.