— Главное, что должен понимать офицер, — говорил капитан, расхаживая между рядами, — жизнь каждого солдата находится в его руках. От того, насколько быстро и правильно вы примете решение, будет зависеть, вернутся ли эти ребята домой живыми.

Я слушал вполуха, машинально записывая основные положения. Мысли всё время возвращались к Рязанову. Он так и не появился. Что если его молчание кому-то выгодно? Что если кто-то специально убрал Викентия, чтобы он не смог рассказать мне о предателе?

Я уже прикидывал разные варианты. Рязанов видел, кто шпион. Пока был в больнице, думал, что предатель свалит или его поймают. Но тут Викентий прибывает в часть и… исчезает.

Всё указывало на то, что Сосулькин как-то с этим связан. Но почему Рязанов решил рассказать именно мне, а не кому-то ещё? Потому что я спас его в поезде? Или потому что он каким-то образом узнал о моём настоящем статусе?

— Магинский! — голос Царёва вернул меня к реальности. — Может, поделитесь своими размышлениями с остальными? Я вижу, вам настолько скучно, что вы витаете в облаках.

— Прошу прощения, товарищ капитан, — я выпрямился. — Просто обдумывал, как построить оборону при нападении с трёх сторон одновременно.

Офицер хмыкнул, но продолжил урок. Я снова погрузился в свои мысли, теперь стараясь хотя бы имитировать внимание.

Когда занятие закончилось, подошёл к Царёву, выждав, пока курсанты разойдутся. Класс постепенно опустел, и мы остались одни среди учебных пособий и карт.

— Магинский? — капитан поднял голову от бумаг, которые перебирал после лекции. Его взгляд был усталым, но цепким. — Вижу, ты уже на хорошем счету у Щетинова, да и Сосулькин о тебе крайне положительно отзывался. Где ж ты такой умный был всё это время?

Я поморщился от сарказма, но промолчал. Неужели здесь все офицеры настолько едкие? Или это особое отношение к земельным аристократам?

— Константин Константинович, давеча прибыли несколько земельных аристократов из госпиталя, — начал я спокойно. — Двоих я знаю ещё с поезда.

— Да, было такое, — кивнул Царёв, собирая учебные пособия в стопку. — Этот, как его… Воронов? Такой тучный парень, всё время что-то жуёт.

— Понять вот не могу, а где у нас Рязанов Викентий Никодимович? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал небрежно.

— А! Ты про этого мальца? — улыбнулся мужик, откидываясь на спинку стула. Что-то в его глазах мелькнуло — то ли настороженность, то ли просто усталость. — Ему после занятий вдруг стало плохо. Попал в санчасть, а оттуда его перевели снова в госпиталь. Говорят, не до конца вылечился, яд степных ползунов ещё в крови.

— Спасибо, — коротко кивнул я и вышел, не желая показывать своё беспокойство.

Интересно девки пляшут! И ведь никто даже ухом не повёл. Приехал — уехал, бывает… Я глянул через окно коридора: курсанты направлялись на ужин, гомоня и толкаясь. Коля, словно верный пёс, ждал меня у здания, где проходили занятия.

— Павел Александрович, пора кушать, — заявил паренёк, переминаясь на месте от нетерпения. Его худое лицо расплылось в улыбке, как только он увидел меня.

Мы пошли за толпой, но я всё ещё думал о Рязанове. Что-то не давало покоя. Если он действительно снова попал в госпиталь, то… Стоп! А где вообще находится госпиталь? Я точно не видел его на территории школы. Выходит, Рязанова увезли куда-то. А это значит, что добраться до него будет непросто.

Оживлённый гул голосов доносился из столовой ещё до того, как мы переступили порог. Клацанье вилок, звон стаканов, запах свежеприготовленной еды — после долгого дня всё это манило и дразнило. В этот раз никто не попытался помешать нам. Коля спокойно набрал подносы с едой, пока я выискивал глазами Воронова.

Нашёл его в дальнем углу. Он сидел в окружении других аристократов, активно жестикулируя. Судя по всему, рассказывал очередную байку о своих «подвигах». Я направился к их столику, и мой взгляд заставил земельных затихнуть, а затем и вовсе удалиться, оставив нас наедине.

— Расскажи мне, пожалуйста, — начал, опускаясь на стул напротив Воронова, — что было перед нападением и после. В госпитале.

— Магинский, дай поесть спокойно, — отмахнулся он, запихивая в рот кусок мяса. Сок стекал по его подбородку, и Воронов то и дело вытирал лицо рукавом кителя.

— К сожалению, я вынужден настоять, — улыбнулся так, что толстяк отложил вилку. Его рука замерла на полпути ко рту, а взгляд стал настороженным.

Коля принёс поднос с едой и уселся рядом со мной. Мир для сержанта перестал существовать, как только в рот попала первая ложка тушёной капусты. Его глаза закрылись от удовольствия, и он с головой ушёл в процесс поглощения пищи.

Нехотя и скрипя зубами Воронов мне поведал, что на часть напали вечером. Его взгляд бегал по сторонам, словно он боялся, что кто-то подслушивает. Сначала был прорыв через ворота, без спецтехники, все сразу же бросились туда. Офицеры были в шоке.