— А среди дроу?

— Я могу найти, если будут деньги. Услуги мага стоят дороже, чем простого наёмника.

— Это понятно…

— И вообще, какой смысл убивать одного Херендила. Погибнет он — его место займёт старший сын Лайрион. Он объявит кровную месть. Вам же будет хуже. Надо вырезать всех — всю семью. Не оставить никого: ни женщин, ни детей. Только тогда наступит мир.

— И сколько их всего?

— Ветвь Херендила — шестьдесят или семьдесят квенди, включая дочерей. Примерно столько же у его двоюродного брата. А есть ещё и троюродные. Но про них не знаю.

— И всех их надо убить? Даже дочерей? Они тоже будут мстить?

— Разумеется.

Я не воевал с гражданскими, но на службе ситуации случались всякие. Один раз — как сейчас помню — при зачистке деревни на меня направил автомат негритёнок лет двенадцать. Женщина тоже иногда брали в руки оружие, а здесь они владели магией в той же мере, что и мужчины, и были крайне опасны.

Но я не привык сокрушаться из-за каждой сопутствующей потери, никогда не сожалел о случившемся. Просто делал свою работу, выполнял долг. Я видел людей, которые мучились угрызениями совести. Многие из них слетали с катушек и накладывали на себя рук. Это — не про меня. Если передо мной поставлена задача, о заплаченной цене сожалеть не стану.

И всё же целенаправленно вырезать семью из несколько десятков человек (пусть они и эльфы), включая женщин и детей — это, пожалуй, слишком. В моём мире в середине двадцать первого века подобная расправа ужаснула бы общество любой цивилизованной страны. Здесь же всем было плевать. Полиция не пошевелила и пальцем. Впрочем, у нас тоже большинству всё равно, что происходит в странах третьего мира. Ну и кому какая разница где-нибудь в Петербурге, сколько погибнет эльфов или уруков в Эдвэне?

Однако я всё равно пока надеялся обойтись малой кровью.

— Постоянно задаюсь вопросом, почему ваш отец не хочет со мной разговаривать, — сменил я тему. — Разве это не в его интересах?

— Он болен, — отрезала Мерил.

— Серьёзно болен?

— Ему трудно вести дела лично. Я занимаюсь ими вместо него.

— Но почему бы ему не поручить заботы кому-то… постарше?

— Потому что я старшая в семье. Моему единственному брату — восемнадцать лет. Всех, кто родился до одиннадцатого года, клан Танг вырезал. Мне удалось уцелеть лишь чудом.

Я сразу же стал подсчитывать про себя. Если в одиннадцатом году Мерил была в сознательном возрасте, значит, ей сейчас… больше тридцати? А по виду и не скажешь.

— Вы молодо выглядите, — сделал я комплимент.

— Как и все дроу в моём возрасте.

— Как это произошло? Клан Танг напал на вас? На ваш дом?

— Да, они застали нас врасплох. Мне было всего четырнадцать. Я видела всё своими глазами. Держала на руках младших братьев и сестёр, истекающих кровью. Танг не пощадили даже младенцев. Мы с отцом выжили чудом.

— И всё же добивать вас не стали.

— Они отняли всё, унизили нас, а отца оставили калекой. Смерть была бы лучше. Теперь приходится делать дурацкие побрякушки. И ресторан вот я открыла лет пять назад. Больше у нас ничего нет.

История страшная, что уж там. Нравы у эльфов были не самые миролюбивые. Теперь понятно, почему моя собеседница считает, что клан Танг надо вырезать под корень.

Я же больше склонялся к тому, чтобы натравить на эльфов третье отделение, поскольку кровавая мясорубка в городе вызовет недовольство у обер-полицмейстера и прочей аристократии и создаст мне же проблемы. Но это ещё сложнее. Надо ведь найти доказательства того, что Херендил готовит восстание. А если нет? Если он даже не собирается идти по стопам своего отца? Может, его цель — банально разбогатеть? Само по себе это не преступление.

— Мне жаль. У вас была тяжёлая судьба, — сказал я.

— Не нужно. Не знаю, как для вас, но для дроу жалость оскорбительна.

— Прошу прощения. Это просто фигура речи. «Мне жаль» — так у нас принято говорить. Я не испытываю к вам жалости. Наоборот, ваши сила и мужество вызывают уважение.

— Благодарю, — Мерил на секунду потупила взгляд, но быстро приняла прежний бесстрастный, надменный вид.

— Тогда я вот что не понимаю. Почему сын мятежника, совершивший столь ужасное преступление, до сих пор на свободе? Почему его и его родню не отправили на каторгу или не повесили? Почему этим делом не заинтересовались главное полицейское управление и третье отделение?

— Полиция и губернатор куплены. А в Петербурге никого не волнуют дела квенди и дроу в этом захолустье. К тому же это наша личная распря. Вас, людей, она не касается.

— То есть, вы сами не захотели обращаться в полицию?

— И какой смысл? Чем вы, люди, смогли бы помочь? Допустим, повесили бы Херендила и нескольких его родственников. Но клан Танг останется. Отец не стал этого делать ради меня и тех, кто выжил.

— Тогда вас бы просто добили. Логично.

— Поэтому я и говорю: нужна армия, нужны две-три сотни наёмников, маги и много оружия. А это стоит больших денег.