Видя мою изготовку, пантера вдруг обернулась, явив мне обладателя чёрной шкуры, как говорится, лицом к лицу.

– Далеко собралась, куколка? – выйдя из тени, широколицый обнажил острые клыки в кривой диковатой улыбке. Мискат был высок, крепок и, кажется, даже красив, но сладко-похотливое выражения лица, пропитанное звериным торжеством охотника, загнавшего добычу, делало его жутковатым.

Я шагнула в сторону, намереваясь высмотреть лазейку, но мискат тут же повторил мой маневр. Наёмника явно забавляло происходящее:

– Ну что же ты молчишь, птичка? Не уж то не рада? – и мискат стал медленно двигаться в мою сторону.

Спина чесалась, желая выпустить крылья и предательски нашептывая страху рискнуть. Но при новом шаге, когда фигура в чёрном жилете и широких шароварах поравнялась с фонарем, на поясе наёмника блеснула проклятая «зыбучка». Взлети и, считай, подарила себя врагу.

Мискат отследил мой взгляд:

– Да-да, куколка, ты всё верно поняла, тебе не уйти. Но если обещаешь быть покладистой, я так и быть оставлю тебя в живых. Правда, сначала отдеру хорошенько прямо в этом тупике, намотав твои шикарные волосы на свои лапы, а потом ты расскажешь, куда спрятала своего ублюдка.

Я криво ухмыльнулась одним уголком рта, и это явно не понравилось широколицему. Он даже остановился, а потом, сплюнув, вновь медленно двинулся по заданной траектории.

«Знаешь, тварь, что у меня за зверь, вот и крадешься… Если бы не знал, так бы не медлил… Что ж, не будем спешить. Мне каждая минута на руку».

Обернуться можно было сразу. Но мискат не нападал и продолжал красться лишь потому, что я была не в шкуре. Он надеялся справиться голыми руками, или узреть мою панику и добровольное согласие. Но я всё ещё отступала молча, и наёмнику приходилось осторожничать.

Однако долго так продолжаться не могло. Где-то по закоулкам города в нашу сторону неслись его подельники. И если с одним наемником у меня был крохотный шанс справиться, то против стаи я была бессильна.

– Куколка, - вновь раздался противный скрежет прокуренного голоса, - решайся. Твоему ублюдку всё равно не выжить, а у тебя есть шанс. Не бойся, если договоримся миром, я заделаю тебе столько детишек, устанешь рожать. А перед этим подарю тебе море незабываемого наслаждения. И буду дарить снова и снова. Заметь, только я один. А если будешь сопротивляться, перед тем, как убить, тебя поимеет вся моя команда. А ребята там крепкие и очень ненасытные.

Я старалась не слушать болтовню миската. Дед всегда учил, что трёп врага лишь маневр, который можно использовать во благо. Но до конца отключиться не получалось. Слишком мерзко звучало то, что с предвкушением изливал наёмник. Тем временем расстояние сократилось до угрожающе малого, дальше медлить было нельзя! Что ж, я всё равно собиралась умереть в драке, понимая, что при сложившихся обстоятельствах это наилучший исход, и рванула во тьму для переброса, видя как сорвавшийся с места мискат оборачивается прямо в прыжке. Чёрная тень летела на моего зверя целое мгновение и когда я сжалась в пружину, готовая принять удар, пантера вдруг резко гаркнула и изогнувшись под неестественным углом всей тушей шмякнулась на меня, престав шевелиться. Из зловонной пасти на лицо закапала кровь, а над головой послышался знакомый голос и противное чавканье, вынимаемого из тела, хвоя.

– Ублюдок нашел тебя сам!

– Сел! – мгновенно обернувшись, я выбралась из-под обмякшего тела, принявшего человеческий облик, и тут же подскочила на ноги, - С ума сошёл! Что ты здесь делаешь?

Селион еле заметно вздохнул, вытирая лезвие хвоя об одежду миската, и наигранно равнодушно ответил:

– Ты забыла клинок, я решил, он тебе пригодится.

– Клинок! – нутро кипело от беспокойства и только что пережитого стресса, - Какой клинок, Сел?!

– Этот, - и сын приспокойно протянул мне мой облегченный хвой.

– Я просила идти в порт!

– Мам, не злись. Лаз оказался завален, - не моргнув и глазом, отозвался сын, - пришлось возвращаться.

– Завален?

– Да.

– Мы же на днях его проверяли?

Селион абсолютно по-детски пожал плечами:

– Ну, значит что-то пошло не так.

Врал. Всем нутром я чуяла, что врал, но больше вопросов задавать не стала. «Вот он передо мной: жив, здоров, невредим, и даже умудрился уложить миската». Судя по ране, похоже, хвой сын метнул прямо с крыши. «Меток, нечего сказать. Дед бы точно гордился!»

– Ладно, раз завален, пойдём по крышам.

Выяснять отношения было некогда, и я присела над распластавшимся на камнях телом. Селиону пригодятся штаны, а мне жилетка, хоть её и порезал хвой. А ещё нужно забрать «петлю».

– Сел, дёрни одно покрывало, одолжим у местных.

– Сейчас, - довольный, что обошлось без родительского гнева, сын с особым рвением метнулся выполнять просьбу, но содрать нужную тряпку так и не успел.

Тишина разродилась противным надсадным воем, и в тусклую полосу света, обозначившую проход из тупика, влетели сразу четыре матерых волка.