Не прошло и минуты, как руны пришли в движение, выстраиваясь в простой узор. Это не заняло много времени, и вскоре символы на полоске кожи потухли. Теперь можно было разглядеть получившийся узор в виде цветов амелии.

— Правду, значит, — тихо протянул я, разглядывая получившийся результат. — Будет тебе правда.

Параллельно с этими словами я достал из ящика стола маленький сундучок, больше походивший на шкатулку. Он был прост в исполнении, и его нельзя было бы отличить от любого другого подобного сундучка. За исключением одной детали: у него не было замочной скважины.

Поставив его на стол, я щелкнул ногтем по крышке сундучка, одновременно с этим направляя в него магическую энергию. Послышался щелчок, после чего крышка приоткрылась, а в нос ударил характерный для некоторых зелий запах. Аккуратно выудив оттуда склянку, в которой плескалась ничем не примечательная прозрачная жидкость, я взмахом создал из листа бумаги небольшую чашу. Сладковатый запах сразу ударил в нос, но я абстрагировался от ощущений, сконцентрировавшись на конечном этапе создания артефакта.

Вылив немного содержимого склянки в чашу, я опустил туда получившийся простенький артефакт. Ничего не происходило ровно до того момента, пока я не начал обильно вливать магическую энергию в жидкость. Началось взаимодействие. Прозрачная жидкость, которую запросто можно спутать с водой, начала стремительно темнеть, превращаясь в черную тягучую жижу. Полоска кожи, находящаяся в этом вареве, стала впитывать в себя содержимое чаши и так же окрашиваться в темный цвет.

Процесс длился недолго. До тех пор, пока вся жижа не впиталась в артефакт. Лишь после этого я смог с чувством хорошо выполненной работы вытащить кусок кожи из чаши, попутно развеяв сосуд, и оценить результат.

Артефакт не испускал энергии, отчего в магическом спектре выглядел как простое украшение. Побочная цель достигнута. В том, что артефакт будет выполнять свою главную функцию, а именно защищать носителя, я даже не сомневался. И это означало, что проверить осталось только последний пункт.

Удерживая навесу получившийся артефакт, я зажег в свободной руке Адское пламя и попытался сжечь результат своей работы. Проходило время, но с украшением ничего не происходило. Огонь, который был способен уничтожить практически любой артефакт, оказался бессилен против, казалось бы, простого куска кожи. И именно поэтому на моем лице появилась довольная улыбка. Желаемый результат достигнут.

Правда, эта же улыбка тут же сошла на нет, когда мой взгляд наткнулся на склянку с прозрачной жидкостью. Жидкостью, являющейся зельем, которое делало все, что в нем окажется, практически несокрушимым. При должной обработке, конечно же. Хотя я не уверен, что эту жидкость можно назвать продуктом зельеварения, учитывая, что эффект зелья больше присущ алхимии. И от того печальнее было осознавать, что этого волшебного зелья осталось лишь еще на одно применение.

«А жаль, воспроизвести его мне пока не по силам», — с грустью подумал я, представляя, что скоро я могу лишиться такого ценного экземпляра своей коллекции.

— Аварис, — позвал меня ведьмак, отвлекая от собственных мыслей.

— А? — встрепенувшись, я посмотрел на собеседника, который с ожиданием смотрел на меня. — Ах да, точно.

Вспомнив, что обещал дать Эрланду объяснения, я отложил артефакт в сторону и посмотрел на ведьмака. Говорить ему все, как есть, было бы глупо, но оставлять в совершенном неведении тоже было бы ошибкой. Выход один — общие, ничего не значащие фразы. Как показывает практика, люди сами успешно справляются с тем, чтобы при отсутствии полной информации додумать устраивающие их недостающие детали.

— С чего бы начать, — задумчиво протянул я, постукивая указательным пальцем по губам.

— Попробуй с самого начала, — усмехнувшись, сказал убийца чудовищ, откидываясь на спинку своего кресла.

Я оценивающе посмотрел на него и фыркнул.

— Если рассказывать с начала, то и жизни не хватит, — проговорил я, дернув уголком губ в мимолетной улыбке. — Но, думаю, с начала нашего с тобой знакомства все же можно начать.

Мои слова явно заинтересовали главу Школы Грифона. Он стал выглядеть куда собраннее, чем еще мгновение назад.

— Незадолго до нашей с тобой первой встречи, — начал я свой рассказ полуправды, внутренне усмехаясь тому, что двадцать лет — это действительно «незадолго», — у меня… отняли кое-что…

Я говорил медленно, подбирая необходимые слова, чтобы не солгать и не сболтнуть при этом лишнего. Со стороны же могло показаться, что тема для меня настолько болезненная, что мне неприятно, или даже больно, говорить об этом.

— … кое-кого, — продолжил я, поправив самого себя, — ценного… дорогого для меня человека.