Пока-ещё-молодой барон Ярышкин сразу же повесил всё на товарищей аутсорсеров и никуда не дул. Ни в ус, ни в… м-м-м… другой ус.

Во внутренней борьбе молодого аристократа и дорвавшегося до свободы дембеля с разгромным счётом победил дембель. Так что Агафоныч просто получал свою долю, кайфовал и подобный лайфстайл считал единственно-верным. Дюже ему после учебной муштры понравилось предаваться гедонизму в компании юных пылких дев. Да так чтобы с размахом. Чтобы и салют позапускать, и до булочной на лимузине проехаться, и дальневосточными устрицами поутру поправиться.

Тем и жил. Но время шло. Потакание страстям требовало затрат, а аутсорсеры-управленцы при таком начальнике просто не могли позволить себе не воровать.

— До последнего в глаза улыбались и не рассказывали, что на деле всё плохо, — вздохнул Агафоныч, поймал мой взгляд и: — А ты так не смотри! Я молодой был и глупый!

— А я и не говорил ничего.

— Подумал слишком громко!

Но дальше к биографии сенсея: точка невозврата была пройдена, а момент упущен. Долги выросли до критической массы и всё тут же пошло через жопу. Вскорости у Агафоныча остался лишь титул, породистая собака, — бабушка Тырквы, — и непреодолимое желание продолжать банкет.

На последнее требовались бабки. Работать при этом не хотелось. Причём, дословная цитата Агафоныча: «Не хотелось работать ни с вышестоящими долбокваками, ни с подчинёнными долбокваками, ни даже с долбокваками-партнёрами».

— И тут я нарушил одну из главных заповедей менталиста, — барон уставился прямо в огонь.

— Казино? — почему-то сразу подумалось мне.

— Казино, — на грустном выдохе согласился Агафоныч.

Почти-что-выпускник столичной академии и менталист высокого уровня, Агафоныч начал свои гастроли. Ездил по городам, менял имена, менял фамилии и выхлопывал всех подряд. И господ, и владельцев казино, — причём мне до конца непонятно что из этого опасней для здоровья. На законодательном уровне такое каралось внушительным сроком и, как выразился Агафоныч, «выжиганием дара». Что это такое я уточнять не стал, потому как не хотелось перебивать.

Так вот. Законодательно всё было так, а по факту:

— Раз десять чуть не убили, — весело прихрюкнул бомж-барон. — Хотели досудебное разбирательство мне устроить, ага. Да только Ярышкина так просто не возьмёшь!

— Круто, — кивнул я. — История достойна экранизации.

— А то!

— Цикл из аферы, погони и кутежа. Что б я так жил, как говорится. Вот только я всё равно понять не могу, где случился тот сюжетный поворот, который привёл тебя на помойку. Извини за прямоту, но между молодым авантюристом и нынешним тобой не то, что пропасть, между вами разрыв тектонический. Что случилось-то?

— Устал, — признался Агафоныч. — Продолжать в том же духе, когда за тобой охотится половина Империи, оно очень сложно, Вась. Так что мне пришлось повзрослеть. Преисполниться там, одуматься. Называй как хочешь. А я предпочитаю думать, что таким образом сохранил себе жизнь.

— То есть ты в бегах?

— То есть да, — сказал сенсей и пристально уставился мне в глаза. — Я в бегах. И если меня кто-то узнает, то мне конец.

И тут-то я понял, для чего был весь этот рассказ. Это господин барон так за свою недавнюю подставу извинился; как волчара шерстяная передо мной пузом кверху лёг, мол, делай со мной что хочешь. Озвучивать вслух эту мысль не надо, но думаю, что все всё поняли.

Что ж, это уважаемо. Это достойный поступок. И-и-и-и да! Как я и говорил! Не подвела меня всё-таки чуйка.

— Вот так.

Тем временем незаметно подступили сумерки. На водохранилище поднялись небольшие волны и зашумел прибой. Где-то неподалёку ухнула сова.

— Так, — Агафоныч хлопнул в ладоши. — Я удовлетворил твоё любопытство, не так ли? Теперь, по нашему уговору, пора тебя тестировать. Предлагаю не откладывать до завтра и начать прямо сейчас. Готов?

— Готов, — согласился я.

Бомж-барон взялся за волшбу и я не ощутил ничего. А так оно и должно быть, когда за дело берётся годный менталист. Воздействие должно быть незаметным, иначе нахрена оно вообще нужно?

— Хм, — хмыкнул Агафонович, встал и начал ходить по пляжу взад-вперёд. — Так… Так-так-так…

— Что такое?

— Не понимаю, если честно. Да и вообще первый раз такую хрень вижу.

— Какую хрень?

— Барьеры твои, — пояснил сенсей.

— А что не так с моими барьерами?

— Вот и я теперь очень хочу спросить: что не так с твоими барьерами?! — внезапно взорвался Агафоныч. — Где они?! У тебя их вообще нет! — тут сенсей прищурился. — Кто такой майор Пейн?

— Никто, — я постарался перестать думать думы из прошлой жизни. — Лучше объясни поподробней, что ты имеешь ввиду.

— Объясняю: твой источник выглядит так, будто архимага каким-то непонятным мне образом слили в развитии на ноль.

Агафоныч сощурился ещё уже и яростно засопел.

— Чего?

— Ты-ы-ы-ы! — на меня уставился трясучий палец. — Ты грёбаный уникум! Ты знал?!

— Всегда чувствовал себя не таким, как все, — кивнул я. — И девки говорят, что я особенный.

— Не смешно! Ты… Ты… Ты понимаешь вообще, что такие аномалии бесценны?! Ты понимаешь, что Канцелярия за твою голову меня не просто амнистирует, но ещё и денег сверху насыплет, и к награде приставит, и Златоуст наконец-то в Ярышкин переименует?! Эй! Э-э-э-эй! Не вздумай меня топить, я всё слышу!