— Вы уж извините, госпожа, только дров в поленнице не так уж много осталось…

— Чтобы протопить здесь камин, хватит, — категорично прервала я. — Выполняй свои обязанности и не трогай чужие.

Бренда поджала губы, но больше перечить не решилась.

«Правильно, дорогуша, — мысленно сообщила я ей. — Пахать на благо Колдшира будем все вместе».

И подтверждая собственное заявление, до глубокой ночи просидела над бухгалтерскими документами. Выписывала цифры, сопоставляла даты, подкалывала расписки. Размышляла, сколько ещё бумаг Грир благополучно сжёг и можно ли как-то найти концы его менее очевидных махинаций. В результате спать я легла с противно ноющей головой, а проснулась опять на рассвете — из-за кошмара о нападении разбойников.

«Неужели теперь каждую ночь так будет?»

Перевернувшись на живот, я уткнулась лицом в перину рядом с подушкой. Может, это из-за стресса? Как-то слишком много всего и сразу навалилось в последние дни.

«Надо отдохнуть. Поковыряться в саду, сходить к морю. Разложить задачи по полочкам и методично разгребать одну за другой, а не пытаться сделать всё и сразу».

Шумно выдохнув, я оттолкнулась руками от постели и села. Да, именно так. Восстановление имения — марафон, а не спринт. И с подходом «ну, кисонька, ну ещё капельку» я точно не доберусь до финиша.

И потому, раз больше мне не уснуть, начну день по фэншую. То есть со встречи рассвета на свежем воздухе и прогулки.

Одеваться самостоятельно до сих пор было морокой, и тем не менее я справилась. Закрутила волосы в «дулю» и, закутавшись в шаль, тихо вышла в коридор.

Замок спал — даже Рона ещё не затеяла свежие булочки к завтраку. Я мышкой пересекла полутёмный холл и бесшумно выбралась во двор. Стоя у подножия донжона, с удовольствием втянула носом свежий рассветный воздух, улыбнулась серебристой звёздочке в бледном небе и уверенно зашагала к крепостной стене.

Из привратницкой будки доносился оглушительный храп. Я осуждающе покачала головой, однако будить Стиви с товарищем не пошла. От ругани было бы мало толка, а над эффективным способом перевоспитания ребят требовалось подумать. И потому я, никем не замеченная, взобралась на стену по деревянной лесенке, приблизилась к каменным зубцам да так и замерла, покорённая красотой пробуждавшихся пустошей.

Золото, персик и нежнейшая синева, разлитые по небу. Умытая росная даль, терпко пахнущая травами. Тёмная полоса моря вдалеке.

«Сегодня — обязательно, — пообещала я ему. — Сегодня я приду».

В последний раз окинула жадным взглядом окоём и спустилась во двор, откуда направилась в сад.

И словно попала в другой мир. От светлого простора — к сумраку, изгородям и густым кронам, заслоняющим высокое небо. От заливистой утренней песни неведомой пташки — к мягкой, таинственной тишине. От вольного ветра — к запахам влажной земли. От тепла солнечных лучей — к зябкости тени.

Кутаясь в шаль, я неторопливо шла между деревьями прямо по траве. Подол и туфли промокли от росы, но меня это мало беспокоило.

«Вот здесь так и просится рокарий, а оттуда лучше пересадить настурции — им нужно больше света. И обязательно обработать виноград: его, похоже, опять одолевает не до конца побеждённая Оливером напасть. И подвязать розы, если это, конечно, розы. А заодно узнать, почему на них нет цветов. Или есть?»

Я присмотрелась к одному из кустов: кажется или внизу, почти в траве, на нём и впрямь светилась маленькая розочка?

Стоп. В каком смысле светилась?

Я моргнула раз, другой. Очень медленно, готовясь в любой момент шарахнуться назад, приблизилась к кусту и опустилась на колени.

У самого ствола, за переплетением ветвей с острыми шипами и впрямь светился голубой огонёк, одновременно похожий на язычок природного газа и на цветок чайной розы.

— Невозможно.

Закусив губу и мысленно поминая собственные слабоумие и отвагу, я медленно потянула руку к огоньку. Шипы неприятно царапнули по коже, но пальцы были уже в миллиметре от трепещущих лепестков.

«Интересно, я что-нибудь почувствую?»

Кожу лизнуло прохладное и щекотное пламя.

— Ауч!

Я отдёрнула руку — на подушечке указательного пальца набухла капля крови. А огонёк вдруг вырос и превратился в крупную сине-голубую розу, запустив цепную реакцию.

Такие же розы стали стремительно распускаться и на других ветках. Миг — и синий цветочный огонь охватил весь куст. Со скоростью степного пожара побежал по изгороди, перекинулся на ветви яблони, тиса, падуба. Деревья и кустарники вспыхивали цветами, как спички; вот зажглась крепостная стена, вот лазурные огоньки побежали по камням донжона, оплетая их, будто волшебный шиповник в сказке о Спящей Красавице.

«Офигеть!»

— Невероятно!

Кобальтовая вспышка на самом кончике шпиля отпечаталась на сетчатке тысячелепестковым цветком. А когда я проморгалась, уже ничего не было. Ни объявшего замок сине-цветочного пожара, ни огонька у корней. Только тихий и тёмный утренний сад.