— «В своё время»? — эхом отозвался я, позволив доброжелательной улыбке медленно расползтись по лицу. — Знаете, Тамара Павловна, я всегда находил подобные фразы забавными. Необходимость ждать — это бездарная трата времени. А время, как вы и сама понимаете, слишком важный ресурс, чтобы его вот так тратить.

— О чём ты говоришь? — фыркнула она. — Тебя неделю назад слепили. Нечего мне тут рассказывать сказки о потерянном времени. Это раньше у тебя времени не было, как и тебя самого, к слову, а теперь у тебя времени предостаточно.

Как же я благодарен судьбе за такие вот подарки.

— Слепили неделю назад, — медленно повторил я заинтересовавшие меня слова. — И что значит слепили? Из чего?

Женщина уже поняла, что сболтнула лишнего, и поспешила перехватить инициативу:

— Да уж, прав Дмитрий, ты действительно не такой, как другие. Даже глаза и те хищные, — хмыкнула она. — Но от этого ничего не меняется — мне нужно выполнить волю графа. Остальное не моя забота.

В её словах сквозило нечто большее, чем простой отказ. Она явно знала больше, чем говорила, и я тоже очень хотел это знать. Тут важно не передавить. Пускай спорит, отнекивается, но главное не замолкает!

— Довольно странная ситуация складывается, не находите? — произнёс я задумчиво, словно размышляя вслух. — стоящий перед вами человек, как вы сами выразились, «слепленный» неделю назад… Вопросы напрашиваются сами собой.

Я специально сделал паузу, наблюдая за её реакцией.

— Да уж… человек… — она покачала головой с какой-то усталой иронией. В её тоне сквозила горечь многолетнего опыта. — Да у нас тут каждую неделю такие человеки появляются. Хорошо еще, когда люди.

Женщина явно пыталась отмахнуться от разговора, но каждое её «отмахивание» было для меня новым пунктом в списке откровений.

Значит у Злобина, эти воскрешения поставлены на поток, и не всегда они удачны… Да для чего ему всё это? От масштаба у меня аж дыхание перехватило. Что же здесь за интрига разворачивается такая. Меня же любопытство изнутри разъест!

Но я старался не терять самообладания и прежним невозмутимым тоном продолжал вести беседу.

— Каждую неделю? — я удивлённо приподнял брови, вкладывая в эти два слова столько значения, столько искреннего удивления, на сколько это было возможно. Внутри всё пело от азарта — сколько еще интересностей я сейчас узнаю?

По лицу женщины пробежала тень — она явно поняла, что давно утратила инициативу, и эту беседу веду я.

— А ты хитёр. Умеешь разговорить, ничего не скажешь, — она скрипуче рассмеялась. — До тебя здесь разные были, знаешь ли. Некоторые вежливые, но по большей части всякие отморозки. Одни грозили, другие пытались напасть… — она многозначительно помолчала. — Только вот ничем хорошим для них, это обычно не заканчивалось.

В последних словах явственно прозвучало предупреждение, но я и не собирался лезть к алхимику синего уровня. Такие вот женщины могут очень сильно удивить….

— Видите ли, Тамара Павловна, я действительно другой, не такой как все остальные, — мягко произнёс я, позволив голосу приобрести бархатистые нотки. — И я очень озадачен этой ситуацией. Мне всего-то нужно понять, что же здесь происходит. А уж что касается благодарности… — я сделал многозначительную паузу. — Я умею ценить помощь, в этом уж мне поверьте. Даже если помощь заключается в простом разговоре.

Женщина фыркнула, но в этом фырканье было скорее сопереживание, чем пренебрежения:

— Ишь ты какой выискался! Прямо как настоящий аристократ — манеры, речь, осанка… — она покачала головой. — Взяла бы и согласилась, да только вот незадача — я-то знаю, что ты не настоящий. По крайней мере, пока.

Что значит не настоящий?! Но это не тот вопрос, который следует задавать. Нужно действовать аккуратнее. Я осторожно спросил:

— «Пока»? — спросил я интонацией деревянного мальчика из сказки, узнавшего, что он сделан их полена. — Значит, у меня есть шанс стать настоящим?

Едва удержался чтобы не добавить «мальчиком» — переигрывать нельзя.

Тамара Павловна глубоко вздохнула. На этот раз её взор бесстыдно задержался там, куда приличным дамам смотреть не полагается.

— Пройди адаптацию, — ответила она с горькой усмешкой, в которой читалась странная смесь надежды и обречённости. — Если, конечно, пройдешь. Тогда и поговорим.

— Значит, не все проходят? — задал я риторический вопрос, но женщина не спешила её подтверждать. — Знаете, Тамара Павловна, я ведь действительно умею быть благодарным.