Преступник также попался на чары своей любовницы и даже не попытался сбежать. Однако пока Лилия плакала и просила отпустить родственника, пристыженные представители магконтроля отводили глаза и все-таки заковали мистера Гольдского и, взяв показания, уехали с заключенным.

Лилия расплакалась еще горше. А я не поняла, зачем она жалеет того, кто принудил к близости, заделал ребенка и выдает замуж за нелюбимого. Немного погодя я догадалась, что девушка попросту влюблена в опекуна.

— Лилия, утром придет лекарь и осмотрит вас, — произнес маг, а девушка, закрыв лицо руками, снова зарыдала.

— Однако знайте, — мистер Лонген запнулся на мгновение, но продолжил свою речь, ровным голосом, не пытаясь перекричать всхлипы. — Час назад в присутствии вашего опекуна наша помолвка была расторгнута.

Бывшая невеста подняла на мага огромные, влажные глаза и, заикаясь, переспросила:

— Ка-как вы сказали? Рас-расторгнута? Но почему, как вы можете? Я, я, я люблю вас, — последние слова девушка произнесла шепотом, глядя куда-то в пол.

— Не любите, Лилия, не стоит. А теперь идите спать, увидимся завтра.

Коварный маг кивнул управляющему и тот вместе со второй горничной, до этого испуганно жавшейся у стены, увели плачущую Лилию в комнату.

Я подошла к Нейлине. Той, которая тоже оказалась беременна от Чейдера. Она уже успокоилась и грустно взирала на всех. Горничную было жаль, но меня беспокоило психическое состояние ее хозяйки.

— Нейлина, ты как?

— Нормально я, через пять дней получу расчет и уеду в деревню к родителям.

— Вот и хорошо. А сегодня присмотри за хозяйкой, чтобы не учудила чего. Слишком много на бедняжку навалилось.

— Ой, верно, говорите, госпожа ведьма, — оживилась девушка. — Лилия это может. Было уже. Я присмотрю, не переживайте.

Нейлина убежала, а я поспешила за магом, фамильяра привязывать.

— Иди ко мне, Есения, — похлопал по кровати Мордарий, — а то уснешь сидя, не дав мне клятву служения.

— Чего? — возмутилась я.

В этот момент что-то негромко хлопнуло, и на мага свалился свиток с восковой печатью, перевязанный золотой лентой.

— Король, — как-то обреченно выдохнул Мордарий и сломал печать.

Я не знала, что в свитке, но Дарий, такое сокращение мне нравилось больше, чем Мор, хмурился, пока мы придумывали кличку моему фамильяру и даже после того, как я замотала палец, а хозяин дома скомандовал:

— А теперь книга. Ее тоже нужно напоить кровью, чтобы активизировать магию крови твоего рода.

— Может, завтра? Спать хочется так, что, кажется, на ходу засну.

— Спи.

Нахал невозмутимо лежал на моей кровати и, судя по всему, не собирался уходить. Раз намеков он не понимает, придется сказать прямо:

— Уважаемый мистер Лонген, прошу вас покинуть мою кровать и мою комнату.

— Нет.

— С чего это?

— С того, что пренебрегать советами богини не стоит. Боги никогда не роняют слова понапрасну.

— Но зачем?

— Магия ко мне так и не вернулась. Значит, твое проклятие, ведьма, не развеялось до конца. Мне даже интересно, на что ты рассчитывала, ставя в условиях мою любовь, — он вдруг пристально и серьезно на меня посмотрел. — Я никогда не влюблялся, даже будучи юнцом, мое сердце не дрогнуло при виде самых красивых юных магесс. Или ты имела в виду плотскую любовь, а ведьма?

Хозяин дома снова задавал вопросы и не ждал ответов. Рассуждал сам с собой, и если сначала я напряглась, думая, как отбиваться от него, словесно, разумеется, то сейчас расслабилась, просто слушая выводы.

— А это выход, — мужчина повернулся к сидящей мне на второй половине кровати всем корпусом и подался ближе. — Богиня сказала не расставаться, особенно ночью, и пахнешь ты крайне соблазнительно. Ну же, не стоит меня бояться, я проклятиями не разбрасываюсь.

— О, какое заманчивое предложение. Особенно в три ночи. Если тебя интересуют смертельно уставшее тело ведьмы, то ты извращенец. А еще ведьма, засыпающая на ходу, может совершенно нечаянно превратить источник раздражения, например, в подушку. Обещаю, в таком виде оставить тебя комнате на ночь. Однако с мужчиной в одной кровати я спать не намерена.

Я подвигала бровями, надеясь, что хитрожо…, в общем, хитрый маг сделает правильные умозаключения. Однако что-то не то у него с логикой и самосохранением, и предыдущий опыт ничему не научил.

— Ты права, уже поздно. И я, и ты устали. Любые активности лучше отложить до утра, — он обворожительно и предвкушающе улыбнулся. — Но я готов послужить тебе и подушкой, и одеялом.

Непробиваемый мужчина вытянул руку, приглашая устроиться у него на груди.

— Заодно принесешь мне клятву служения.