— Добро пожаловать, госпожа Есения. Отдыхайте, скоро обедать станем, жинка моя позовет или Селку отправит за вами, — довольный управляющий, широко мне улыбнулся и ушел.

Я прошла в комнату и плюхнулась в кресло. Почему плюхнулась? Да просто колени подкосились в последний момент. Глянула в окно и подумала, может, я и правда ведьма? Дождь лил самоотверженно и крайне ответственно.

Стало дурно от осознания происходящего.

— Что-то мне нехорошо, — произнесла я вслух, обмахиваясь ладошками.

— Водички?

Хомяк бегал вокруг графина на столе, он, то становился на задние лапки, шевелил носиком, длинные усики повторяли движение, то опускался на все четыре лапки.

— Даже сухарика для бедного фамильяра не оставили, — сокрушался он, оглядывая пустой столик, накрытый бледно-розовой скатертью.

Очень мило. Я осмотрелась.

Комната просторная, похожая на гостиную, рядом с моим креслом еще три, на полу пушистый ковер, а на каминной полке много всяких безделушек в виде танцующих дев. Внимание мое привлек сам камин, он был настолько большой, что я вполне могла встать внутрь и при желании забраться в трубу с небольшой компанией.

Ближе к окну, в стекло которого хлестали струи дождя, стоял небольшой столик. Вот на этом столе и наворачивал круги говорящий звереныш.

— Я забыла спросить, а как тебя зовут?

Порадовавшись ливню, я встала, передернув плечами, и подошла к двери, ведущей куда-то дальше, створка была приоткрыта. Думать о прошлом, которое выплывало из неизвестно каких глубин памяти, не хотелось. Подумаю об этом ночью, в тишине.

— Так это, — я обернулась, услышав нотки неуверенности в тоне хомяка. Он опирался передней лапкой о стенку графина, а коготками задней, пушистик расковыривал дырочку в кружеве скатерти, при этом смущенно потупившись, — ты же теперь моя хозяйка, тебе и надобно имечко любимому фамильяру придумать.

Я уже почти смирилась, что все здесь называют меня ведьмой. В детстве меня тоже часто так звали в деревне, где я у любимой бабушки гостила. Надо сказать, было за что. Однако эти воспоминания почему-то затерлись в моей памяти, но от чего-то именно сегодня вставали перед глазами яркими пятнами.

Мельком оглядела приятную женскую спальню с большой кроватью, симпатичными бра и трюмо с зеркалом в роскошной витиеватой оправе и повернулась к хомяку.

Кличка, как назло, не придумывалась.

— Быть может, есть такое имя, которое тебе очень нравится? — решила пойти на хитрость.

Где-то в доме разгорался скандал, и хомяк отвлекся на звуки вместе со мной. Мы прислушались.

— Кажется, крики приближаются, — насторожилась я, боясь, что сейчас меня обвинят, в том, что хозяин дома теперь лягуха бессловесная. Бессловесная же?

Где-то со стороны спаленки послышалось: "Ква", а со стороны коридора нарастала ругань. Хомяк весь подобрался, шерстка сменила окрас на светло-серый и встала дыбом, делая, итак, упитанного животное совершенно круглым.

Я бросилась искать хозяина дома. Пробежала наискось нежно серо-сиреневую спальню, открыла дверь и поняла, что там смежные покои мужского типа в глубоких синих тонах.

Большая жаба на полу издала знакомый звук, привлекая внимание, и я, подхватив ее, или, будет правильней, его, на руки, принесла в свою гостиную.

— Как ты с первого этажа на второй перебрался? — спросила у жабы, не ожидая ответа. Его и не было.

В это время дверь, ведущая в коридор, с грохотом открылась, и в комнату влетела девица моих лет или чуток помладше в ярко-желтом платье. Юбка-колокольчик едва доходила до середины бедра. А верх плотно обтягивал и приподнимал верхние поболе, чем девяносто.

— Где Мор? И что за девка в моих комнатах? — вопрошала она потолок, именно к нему девица задрала свой хорошенький носик. — Стану хозяйкой, всех выпорю! Наложу заклинание марионеток, и без приказа не сможете даже в туалет сходить!

Я спокойно осмотрела скандальную мамзель. Не люблю, когда вот так обращаются с подневольными людьми, манипулируют, угрожают. Все это без причины и на моей, пусть и временной, территории.

Я-то знаю, что незваная гостья, но кричать на себя ни с того, ни с сего, не позволю. Потому необходимо с минимальными потерями избавиться от прелестного создания, а для этого нужно опуститься до ее уровня.

Я смотрела, как мой хомяк примеривается, чтобы запрыгнуть на девчонку, подошедшую к столику. Прыжок. Зверь на плече, а я с истеричными нотками и тыкая пальцем, верещу, не хуже этой куклы с завитыми золотыми локонами, часть из которых — шиньон.

— Мышь! Злобная мышь!

Визг поднялся оглушительный. Хомяк мой, паренек весьма сообразительный, быстро спрыгнул с девицы, а то прихлопнет с перепугу. Где он схоронился, я и не заметила. Около нахальной блондинки крутилось еще две, вероятно, ее служанки. По одежде сужу и поведению. Подруги так себя не ведут. И я не ошиблась.