«Справедливо, — кивал маг. — Более чем справедливо».

Проснулся в холодном поту. Сердце колотилось, как бешеное. Судя по положению звёзд в иллюминаторе, проспал я всего пару часов. Потёр лицо ладонями, смахивая остатки кошмара. Что за ерунда мне приснилась?

Потянулся к залараку. Холодный, спокойный, не пульсирует. Но внутри, в глубине, я ощущал их присутствие. Они ждут своего часа. Сжал артефакт сильнее, подумав: «Губу закатайте, господа! Я демона в прошлой жизни уложил, что мне какие-то запертые в спице души?»

Ещё пара часов тревожного сна, и снова проснулся. В каюте стало прохладнее. Ветер с моря усилился, заставляя судно сильнее качаться на волнах. Где-то скрипнула доска. Я упал на подушку и снова провалился в сон.

Пришёл в себя от того, что на меня смотрят. Открыл глаза и увидел прямо перед собой лицо Зафира. Его борода, серьёзные глаза и запах аниса, исходящий изо рта, — не самое приятное пробуждение.

Отпрянул и потянулся, затем встал. У меня в каюте собралась делегация из Мустафы и Зафира. Вообще, что-то нужно делать, иначе проходной двор какой-то. Заходят все кому не лень, а как же личное пространство? У меня на этом пунктик ещё с прошлой жизни.

— Магинский, — поклонился бей.

Выглядел он… обновлённым. Лицо уже не такое бледное, в глазах появился блеск, и даже движения стали увереннее. Эталонка четвёртого ранга творит чудеса, ничего не скажешь.

— Мужики, — кивнул я. — Как у нас дела?

Поправил рубашку, причесался пятернёй.

— Константинополь… — с благоговением протянул Мустафа. — Мы подплываем.

— Что? — поднял бровь.

Это стало неожиданностью. По моим подсчётам, плыть нам ещё день или два, не меньше.

— Корабль намного быстрее «Жемчужины», — объяснил Зафир. — Но есть проблема: у нас нет флага. Послали сообщение в столицу, что это мы и наше судно затонуло, что ты на борту, как и дочь Нишанджи.

— Отлично, — обрадовался я.

Наконец-то путешествие подходит к своей цели. Сколько можно мотаться туда-сюда, спасаться от убийц, топить корабли и отбиваться от надоедливых турчанок?

— Держись около меня, — тут же привлёк внимание бей. — Следуй за мной, ни с кем не разговаривай, не смотри. Просто делай, что я говорю. Это столица, и, поверь, тут крайне не рады невыгодному миру и условиям переговоров.

— Так вопросы-то не ко мне, — пожал плечами. — Это ваш султан его предложил. Я тут только поэтому.

— Не всё так просто, русский, — замотал головой Мустафа.

— А по-моему,как раз наоборот, — улыбнулся я.

— Слушайся меня, и всё будет хорошо, — ещё раз повторил бей.

Мустафа тяжело вздохнул. Видно, что он действительно беспокоится за мою безопасность и за свою тоже. Интересно, что будет, если дипломата убьют под его надзором?

Я посмотрел в зеркало рядом. Видок у меня… Ну, скажем так, не очень респектабельный для столицы Османской империи. Заметил в каюте кадку с водой.

— Мужики, давайте-ка на выход, — махнул рукой.

Кое-как помылся. Хотя тут будет правильнее использовать слово «обтёрся». Мыла не было, только вода. Но от въевшейся соли и пота я избавился. Ощущение свежести, пусть и относительной, заставило почувствовать себя человеком.

Достал новый костюм из пространственного кольца. Надел и глянул в зеркало: уже лучше. Дипломат как дипломат — строгий, подтянутый, с холодным взглядом. Перевесил награды с медалями на новый пиджак. Магия, которая в них была, осталась нетронутой. Пусть пока так. Пригладил волосы и направился на палубу. Пора посмотреть на столицу.

Народу тут собралось немало: все пассажиры и экипаж. Даже Зейнаб со своими людьми прибыла на смотровую площадку. Стоило мне появиться, как турчанка тут же отошла подальше.

Потрясающий вид открылся перед глазами. Константинополь раскинулся по обе стороны от пролива, соединяющего два моря. Белые стены, возвышающиеся над водой, напоминали гигантский бастион. Башни, какие-то вышки, купола дворцов — всё это сверкало в лучах утреннего солнца.

Город казался огромным: тысячи домов, улицы, переулки, площади. Порт кишел судами разных размеров: от маленьких рыбацких лодок до крупных торговых кораблей.

— Вот оно, сердце нашей империи, — заявил Зафир с улыбкой на устах.

В его голосе звучала неприкрытая гордость. Город и правда выглядел впечатляюще даже издалека.

— Русский! — толкнули меня сзади.

Автоматически напрягся, готовый к атаке, но это оказался всего лишь старик-торговец. Опасности никакой, только настойчивость в глазах. Дед что-то быстро заговорил, размахивая руками. Зафир, вздохнув, начал переводить его причитания.

— Он утверждает, что всё, что было на «Жемчужине», — это всё его состояние, — переводил турок. — Теперь он пойдёт в рабство, и жизни его, его детей и внуков — конец.