Даже в мире, в котором не существует сверхмощных проклятий через такие вещи, ими бы не разбрасывались. А мы, увы, живём в более мрачном мире.

И такие проклятия — обычное дело для сильных магов-предметников. Или некромантов.

Запустив машинку плавно летать вокруг головы, положив перед собой фиолетовый медальон-накопитель, подаренный родителями, я прикрыл глаза и начал тогда медитировать.

Брать потоки окружающей маны под волевой контроль, как бы «расширять» сознание, выносить часть его за пределы вещественной оболочки. А затем — ритмично направлять схваченные потоки в Источник, обратно, снова в Источник, опять обратно.

В общем — прокачивать силовые каналы, если говорить языком этого мира. У нас это называлось эфиизацией. Повышением доли астрального тела в сравнении с вещественным.

В тот, первый, день я даже не заметил прибежавших чуть позже детей. И им, и взрослым, не терпелось разобраться, как же с этими сооружениями работать. Ведь у каждого своя форма взаимодействия.

Как мне потом рассказали, проще всего это вышло у Сани. Просто потому что пацан сразу пришёл к своему древу с лейкой и принялся его поливать.

И тут же словил прямо в физиономию заряд Благодати, придавшей ему кучу сил. Так все и узнали, что Саше просто надо ухаживать за деревом. По крайней мере, пока.

С возрастом ведь места для медитации станут куда функциональней.

Думаю, будь здесь родители Лизы, они просто не пустили бы её залезть внутрь мрачного зиккурата, воняющего сыростью и окружённого кривым забором с черепами.

Чего уж — и мама с Эльданой были против, но девочка уж очень хотела, а генерал напомнил им, ради чего всё это. И Лиза отправилась внутрь склепа…

Чтобы вылететь оттуда с полным неподдельного счастья криком:

— Тям призрак!!! Йебята, там призрак сидит!!! Такой клёвый а-а-а-а!!!

Именно это и вывело меня тогда из медитации. Я посмотрел на Сина, пристально следящего за красной машинкой. И пошёл разбираться, чего там так орут.

— Доброе утро, почтенные господа! — раздался из недр гробницы хриплый голос, когда мы все дружно заглянули внутрь.

Я сразу же учуял мощный дух эктоплазмы и тлена. Я не некромант, но эти «ароматы» за жизнь успел узнать отлично. И плотного концентрированного призрака не спутаю ни с кем.

— Э-э… Уважаемый. — откашлялся Дашков. — А можете вы показаться? У вас там, кажется, довольно тесно!

— Могу, отчего ж не смочь, почтенный? — уважительно ответили из тьмы. — Только вот… шибко вы страшный. Чует моё… хм. Про сердце как-то глупо. Чует душа моя — ваше пламя мне не по зубам… Хм. М-да.

— М-да. — эхом ответил Дашков. — А чего почтенный Абдульбари меня о вас не предупредил?

На этот раз пауза вышла чуть дольше, в глубине склепа что-то зашебуршало. И я с удивлением понял — там кто-то меряет шагами комнату!

Маленькую такую комнатушку.

— А вы сумеете надёжно проверить, не лгу ли я вам? — наконец ответил неведомый призрак. — Я, знаете ли, привык к такому. Так всем нам будет проще доверять друг другу.

Молча кивнув, Дашков сходил в один из своих многочисленных подвалов, и притащил оттуда артефакт в виде большой рамки. Направил его на вход.

— Вот теперь давайте побеседуем, м-нэ… Клянусь, что ни я, ни кто-либо на территории этого поместья, не причинит вам зла первым.

Только после этой ритуальной клятвы новый обитатель гробницы показался на свет. В лучах утреннего солнца перед нами предстал худощавый рослый мужчина средних лет. Разумеется, полупрозрачный и с белёсым отливом.

Ба, да это же мстительный дух! Ну точно, мутная плазма тела, светящиеся даже под солнцем глаза! Я весь подобрался, приготовившись к чему угодно.

Но вышло всё наилучшим образом — призрак просто повис перед рамкой и заговорил. Объяснил, как он тут оказался и почему.

Выяснилось, что при жизни его звали Евгений Никаноров. Но хозяева так давно называли его «мистер Эн», что и нас он попросил о том же.

Да, именно хозяева. Евгений был слугой… даже не так. Родовым слугой. А это особая узкая каста людей, что поколениями служат одному семейству.

Навроде того старика, что оставался в саде с Юленькой Долгорукой. И Евгений… так сказать, выполнял деликатные поручения.

— Теперь, после смерти, мне нечего скрывать. Тем-более от вас, в чьём жилище я обрёл пристанище.

— Но-но, молодой… призрак. Пока ещё не обрели! Вы лишь кандидат на сию жилплощадь, м-де!

— Простите. Но, волею создателя этого места, я намертво к нему привязан. Для обретения рассудка мне нужен был дом, и тот чародей-джинн решил, что мои цели вполне совпадали бы с вашими… будь я жив.