— Я рад тебя видеть, Антонио, — улыбнувшись, сказал я.

— Мы разве с вами знакомы? — удивился он.

— Ай-яй-яй, гляжу, «ваша милость» забыла, как всего восемь лет назад один молодой предводитель банды сорванцов обещал поделиться своим авторитетом с младшим товарищем, — иронично сказал я.

Кудесник нахмурился, вглядываясь в моё лицо. Потом на его лице мелькнули узнавание и радость.

— О, Матерь Божья, Наполеон! Прошло восемь жутких лет, а ты всё такой же самоуверенный наглец! — вскричал он, крепко обхватив меня за плечи.

— Я тоже рад тебя видеть. А почему ты один? Где наша банда сорвиголов? — весело спросил я.

Руки Антонио соскользнули с моих плеч, он ссутулился, лицо его побледнело и словно окаменело.

— Мы пошли шесть лет назад в аномалию. Самоуверенные, веселые. Положили всех здешних чудищ, похожих на свиней, их хрюкалами зовут. И главного вепря уложили, никого не потеряли. И пошли на выход, с хохотом и шутками Я повел их в ворота, очень гордый собой. У нас никто не знал тогда, что выйти может только один… Нет больше нашей банды. А есть я, чертов кудесник, с атрибутом «Зеркальное прикосновение». — хрипло, с надрывом произнёс Антонио.

— Я боюсь даже представить. Словами такой груз с души и не снять.... Но знаешь, пока мы живы, надо помогать живым, нечего жалеть о том, что было, и искать виноватых. Если ты сейчас не занят, проводи меня до дома.

Его взгляд оттаял, и лицо порозовело.

— Хорошо! В порту я дела закончил, — согласился Антонио. — Вот и пройдёмся, поговорим.

Он обернулся к шхуне и приказал капитану:

— Груз доставьте в замок. Там я его позже приму.

— О, смотрю, ты стал большим человеком на большом острове, — попытался я его отвлечь от мрачных мыслей.

— Тебя давно дома не было, — криво усмехнувшись, сказал он, направляясь в сторону нашего имения. — После звездопада на острове наступил беспредел, все бросились делить власть, пока Франция не смотрит. Отец, используя связи и наших бойцов, быстро навёл порядок и стал герцогом Морисом Маналезе I, освободившим Корсику от оккупации французов. Об амбициозности моего отца ты и так слышал.Из него вышел хороший правитель. Он остановил междоусобицу. Кого убил, а кого купил. А потом дал большие свободы ремесленникам и крестьянам. Жить стало полегче… Да и, прямо скажем, немало земель и стад потеряло хозяев, а выжившие стали жить сытнее и вольнее. И благодарить надо отца, который не стал устраивать переделы уже присвоенного и остановил ссоры. Поэтому, когда из аномалии полезли всякие свиноподобные твари, его люди не растерялись, а подняли народ, и проклятое место обнесли сплошной каменной стеной с одним выходом, где встречают и разделывают этих чудовищ. Слава Богу, на острове всего одна аномалия и нет закрытых городов.

— Слушай, а что за атрибут «Зеркальное прикосновение»? — спросил я.

— Атрибут позволяет вылечить от любой, даже неизлечимой болезни, а также от любой раны, — Антонио поморщился.

— Так это же просто божественный атрибут! Чем недоволен? — возмутился я.

— Ага, божественный... Для пострадавшего. А я испытываю всю его боль и даже прерваться или потерять сознание не имею права до конца лечения! — возмущённо воскликнул Антонио.

Я мысленно прикинул этот атрибут на себя. Да ну его нафиг.

— Ладно, что мы всё про меня, — сказал Антонио. — Ты, гляжу, тоже без дела не сидел. Рассказывай, что в большом мире делается?

— После катастрофы мы перебрались в Тулон. Бывший губернатор Корсики, граф де Марбёф, прибывший туда же, собрал вокруг себя выживших дворян и солдат. Благодаря этому, он быстро навёл порядок в городе, а потом и во всей провинции. Превратил кадетскую школу в лицей для ведьмаков — новых обученных воинов для борьбы с чудовищами. У графа большие связи с Россией, которая сейчас впереди всех в науке борьбы с монстрами. Наш лицей первым получал научные знания, программы обучения и образцы вооружения из российской Академии, и его назвали лучшим среди прочих школ ведьмаков. Мой отец хорошо знал графа, поэтому, несмотря на юный возраст, меня приняли на обучение, — рассказывал я, поднимаясь по улице, ведущей к моему дому.

Архитектурные изменения вызывали противоречивые чувства. Память Наполеона рисовала такие любимые лёгкие домики из белого ракушечника под цветной черепицей. Домики за небольшой оградой утопали в зелени виноградников и фантастическом разнообразии цветов. Их приятный, сладковатый запах навевал чувство беззаботности и легкости, как на отдыхе в Черногории множество лет назад, в другом мире. Улица была — словно любвеобильная и легкомысленная красавица, готовая принять любого посетителя в свои объятия.

Теперь всё изменилось, и красотка переродилась в закованного в каменные латы рыцаря. Из-за высоких каменных оград, увенчанных острыми металлическими пиками, хмуро следили за окружающим пространством через свои бойницы мини-замки. Резные калитки с вычурными ручками сменились на крепко обитые металлом ворота. Теперь стало понятно, почему корабль, на котором я плыл, был забит гранитными блоками: сейчас это самый ходовой товар на острове, приносящий немалую прибыль судовладельцам.

У одних из ворот Антонио притормозил.