Но как только я поднялся и набросил халат, спальня закружилась, и я рухнул на пол. С каждой минутой мне становилось все хуже. Еще мне все время казалось, что я подавился, и я безуспешно пытался откашляться или запить водой препятствие в горле, а оно не исчезало. Поездка до реанимационного отделения прошла как в тумане. Вскоре я уже лежал с маской на лице, с трудом втягивая в себя воздух. И начался кошмар.

Стоило мне задремать, как надо мной оказывалось мерзкое темное существо, у которого я различал лишь руки и горящие ненавистью глаза. Навалившись на грудь, оно душило меня изо всех сил. Едва я засыпал, приступы усиливались. Когда я просыпался, кислородная маска смягчала спазмы, но стоило задремать, и все повторялось. Врачи повторяли мне, что это разыгралось воображение и представляет так мою болезнь. Но успокоительные не помогали — я проваливался все глубже в тот же кошмар, только теперь не мог проснуться. Спать было невозможно. Дни и ночи начинали сливаться в нескончаемые мучения, и я понимал, что могу или задохнуться, или сойти с ума.

Ничего не осталось, как использовать это проклятое воображение и начать бороться с болезнью прямо во сне, будто она была настоящим монстром из новейшей игры.

В конце концов, если гад все ещё не может меня задушить, я не так уж плох!

Теперь каждый раз, закрывая глаза и проваливаясь в сон, я старался дотянуться до глотки существа. Руки с когтями держали меня крепко, но теперь я выворачивался. Я бил его в глаза, чувствовал, как под пальцами проминается его бесформенная, влажная и комковатая плоть, словно его сшили из кусков сырого мяса. Я рвал его руки, которые будто росли из случайных мест на туловище. Я дрался, словно в детстве, кусаясь, пинаясь и царапаясь. Здесь у меня не было ничего, только я и мой монстр, моя болезнь.

Врачи говорили, что мое состояние немного улучшается, и так я понял, что все делаю правильно. А настоящий это монстр, или воображение придало такой вид моей болезни, стало совершенно неважно. Мне кололи успокоительное, и я с нетерпением ожидал возвращения к бою. Там, во сне, я почему-то совсем не уставал. Я бесконечно бил, рвал и грыз своего врага. Теперь уже не он меня, а я видел себя душащим его, едва засыпал. И так шли день за днём, а я их едва замечал. Считал их иначе — вот я смог нащупать его подобие шеи, вот я перегрыз его мерзкую лапу, и вот я сам навалился на него сверху и бесконечно душу и бью его дни и ночи. Наяву меня даже привязывали к кровати, так я метался. Я только радовался, что не сказал врачам о монстре, и меня не считают сумасшедшим, а только пациентом с сильными спазмами и припадками кашля.

И вот однажды... Нет, это было даже не однажды. Две ночи, одну за другой, я убивал своего монстра, и то была тяжелая работа. Я измочалил его длинную шею, этот мясистый шланг, и долго и старательно отрывал ему голову. А потом с яростью топтал то, что он него осталось, превращая тело в грязные ошмётки.

И вот тогда я проснулся и понял вдруг, что я здоров. Воспаление легких, которое так мучило меня и не поддавалось лекарствам, отступило буквально за одну ночь.

После этого я беспробудно спал без снотворных больше суток и проснулся в окружении врачей — они созвали целый консилиум, стараясь меня разбудить.

Из реанимации меня перевели в отдельную палату и вернули айфон. Сразу по громкой связи затараторили две самых дорогих для меня женщины, жена и мама. Я еще был очень слаб, поэтому слушая их бесконечные наставления и советы, только улыбался и соглашался. Еще через две недели я, наконец, вернулся в свой дом. Как же хорошо было снова оказаться дома! Татьяна всерьез занялась моим здоровьем, ведь не зря она руководила единственной в нашем инновационном городке клиникой нетрадиционной медицины.

Оформили клинику в стиле аптек XVIII века. В зале ожидания приема на стеллажах стояли банки с пиявками и другими гадами. Везде развесили пучки трав. На ресепшене две рыжих с взлохмаченными волосами девушки за грубо сколоченным из досок столом вели прием и регистрацию, используя лазерную ручку, стилизованную под гусиное перо. Все было устроено так, что посетителям экранов компьютера видно не было. Народ от всего увиденного тихо балдел, особенно потом, заходя в светлые, заставленные самым современным медицинским оборудованием, кабинеты врачей.

У меня взяли все анализы из всех мест. Утыкали иголками, пытали здоровым питанием. Соблюдая расписание приема до секунды, засыпали мне в рот сладкие шарики, утверждая что гомеопатия навредить не может.

Кого-то такие танцы с бубнами утомляют, а я люблю, когда обо мне заботятся. Мама, убедившись, что я в надежных руках, усвистала в Москву. Она очень переживала за отца, который не мог прилететь из-за больных ног. Ему даже пришлось уйти с работы год назад. Я уже лет шесть его уговаривал это сделать, твердя, что зарплату школьного учителя, эти копейки, буду присылать ему в двойном размере. «Нет, движение это жизнь!» — отказывался он. Уйдя из-за проблем с ногами с работы, он здорово загрустил. С интернетом был не дружен, потому просто лежал и читал книги. Это навело меня на прекрасную мысль. Я предложил отцу написать вместе фантастический роман. Он увлекся и теперь часто звонил, чтобы продиктовать мне следующую главу. Он, как человек прошлой эпохи серпа и молота, упорно пользовался только блокнотом и ручкой.

Вот и сегодня вечером я позвонил, чтобы узнать как добралась мамуля. Рассказать как себя чувствую и, как водится, поговорить о политике. Потом предложил папе прочитать и обсудить очередную порцию нацарапанного шариковой ручкой текста. Мне не сложно, а ему приятно. Не вникая в смысл, я механически набирал слова в наш рабочий гуглдок.

Вдруг резко заболела голова. А на строчке «Плохо то, что даже если ты победишь, с третьего плана Астрала разум не захочет возвращаться в Явь» у меня перед глазами все подернулось туманом. Видно, болезнь решила напомнить о себе, чтобы не слишком бодрился. Послав родителям телефонизированный поцелуй, отправился спать. С утра жена, накормив меня, убежала на работу.