Это как?

Ну, представим, что человеку тридцать на вид, у него появляется ребенок, и через пятьдесят с гаком лет этому ребенку стукнут те самые пятьдесят с гаком, а сам родитель уже будет почивать с миром. Ему никак не могут написать возраст тридцать. Ну, в середине двадцатого уже и удостоверения личности имелись какие никакие. А внуки?

Если человек родился в 1900-ом или около того, то в переписи 1959-го года могли фигурировать его дети, то есть внуки того самого первого переписанного лица. Нууу, с учетом реалий, им вполне могло быть около тридцати лет. Но то же самое имя? Интуиция подсказывала, что речь идет не о внуках. То же имя, чуть видоизмененное, отсутствие информации о детях в первой переписи…

Что это?

Ошибка переписи?

Просто повторяющиеся имена? Ну, бывает же, что детей называют так же, как отцов?

Я спешно выписала имена из первой переписи и из второй — те, которые показались мне похожими. Все же разница между переписями составила более полувека, так и различия в произношении могло образоваться.

По моему мнению, из переписанных имен вызывали интерес несколько.

Онька Курки из ранней переписи мог превратиться в Ондрия Куркина. Кена Орава — в Ксению Оравову.

Были еще отдельные имена, без фамилий, которые в конце XIX века в отдаленных губерниях могли и не повсеместно применяться. Ну, живет какой-нибудь Колька плотник, так и записали его Николаем Плотниковым.

Среди подобных имен внимание привлек Вихтор Длинный и Виктор Коргин уже позже. Я покопалась в интернет-справочнике и легко выяснила, что у вепсов имя Коргей означало «высокий». Тоже сопоставила.

Может, все это высосано из пальца, но… мне показалось странным.

Учитывая отсутствие паспортов и наличие только каких-нибудь справок, поменять имя было реально, особенно если оно не сильно отличалось от первоначального.

Всю эту информацию я нарыла уже в четвертый день практики.

Вышла из архива с опухшим мозгом, плохо соображая. Решила прогуляться через речку до временного пристанища.

Шла неспешно, погруженная в свои думы. Вдруг зазвонил телефон, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Так как я держала гаджет в руке, он выскользнул и шлепнулся в траву. Почему-то активировалась громкая связь.

— Насть, ты где? — спросил телефон голосом друга, а я поспешила его поднять.

— Я прогуляюсь, Тём! Но у меня та-а-акое!

— Что? — в голосе Артёма звучал энтузиазм, будто я уже сообщила об открытии национального масштаба как минимум.

— Ну, есть интересная информация про моих вепсов. Может, это просто ерунда…

— Да-да. Что за инфа?!

Ажиотаж друга передался и мне, поэтому я озвучила нелепое предположение, возникшее в процессе разбора архивов:

— Похоже, они живут более сотни лет.

На том конце условного провода образовалась тишина.

— Хм… Кхе-кхе…

— Ты подавился, что ли?

— Эмм… кхе… Насть, ты очень много времени провела в архиве. Устала, наверно. Давай, ты приедешь, я пиццу закажу. Впереди два выходных. Отдохнешь, да? И расскажешь мне все про… кхе… карельских супер-долгожителей.

Я осознала, насколько нелепо звучали мои слова. Буркнув «Хорошо», отключилась.

Ну почему мои слова нелепы? В мире немало людей, живущих по сто лет и больше. В Карелии с этой чудесной экологией все должно быть реально. А вдруг вепсы — этакий народ-долгожитель?

Да мне за такое наблюдение и статью о малочисленном народе диплом должны автоматом зачесть!

От размышлений отвлек странный шорох, словно кто-то шел по гравию.

О, и правда, тут обустраивают пешеходную зону, и уже насыпали мелкого щебня!

Проследив взглядом далее, остолбенела — на меня, прищурившись и опустив морду низко к земле, странным умным взглядом уставился волк.

От ужаса меня парализовало, а в голову не приходило ни одной мысли, ни клочка воспоминаний о том, как действовать при встрече с диким животным. Надо медленно отходить, сохраняя зрительный контакт? Или наоборот, прямой взгляд животные воспринимают как угрозу?

Я точно помнила, что ни в коем случае нельзя совершать резких движений. Наверно, и бежать не стоило.

Интересно, он сытый? Поэтому не нападает на меня? Или тоже боится?

Да ну, не может такого быть! Дикий зверь выглядел раза в два больше, чем волки, виденные мной в зоопарке. Да и те были какими-то облезлыми, а этот шерстистый, матерый, со вздыбленной холкой, поджарым животом, тонкими, но сильными, лапами.

Хаос мыслей проносился в голове круговертью, мешая соображать.

— Тихо, стой и не шевелись, — вкрадчиво прозвучало со спины.