Дежурные застыли, не зная, как реагировать на такую демонстрацию жестокости.

Но мне плевать. Раз выгляжу как виноватый, то ни к чему сдерживаться.

Убираю ногу, одёргиваю мундир и поворачиваюсь:

— Ну что, к завучу? Или сразу к ректору?

…

Кабинет завуча напоминал разворошенный муравейник. Строганов метался между столом и шкафами, бормоча под нос ругательства и лихорадочно собирая документы.

— Волков? Опять?! — он на секунду замер, потом снова принялся рыться в бумагах. — Нет-нет, не сейчас! У меня срочное совещание! Проверка! Инспекция!

И вылетел из кабинета, со стопкой папок, ещё и нас чуть не сбив с ног.

— Первый раз вижу Строганова таким дёрганым, — прифигел один из дежурных.

— Что-то явно происходит, — отозвался второй. — Видел, как целая комиссия приехала? Все в мундирах…

— Ладно, пошли к ректору, что ли.

— Ага.

Мы продолжили путь. На повороте к лестнице из женского туалета вышла Лиза. Первый урок уже начался, но она, видимо, отпросилась. Наши взгляды встретились — её глаза расширились, заметив мою разбитую губу. Она собиралась что-то сказать, но мы уже прошли мимо.

— Уверен, что стоит беспокоить ректора? — неуверенно спросил младший дежурный у старшего.

— Она сама распорядилась утром, чтобы всех нарушителей сразу к ней. Особенно Волкова.

Поднимаемся на этаж администрации. У дверей приёмной старший дежурный обратился секретарю:

— Привели Волкова. По поводу драки.

Та смерила меня раздраженным взглядом и указала на дверь:

— Проходите, курсант Волков. Остальные свободны.

Что ж, пора встретиться с последствиями своих действий. И почему-то кажется, что разбитая губа и драка в классе будут наименьшей из проблем.

Виктория Александровна стояла у окна, глядя на заснеженный двор. Даже не обернулась, когда я вошёл.

— Подойди, — её голос прозвучал обманчиво мягко.

Такую женскую интонацию я знал слишком хорошо. Злится, хе-х. Ну, не мило ли?

Встаю с ней рядом. Внизу, на девственно-белом снегу, красовалась огромная надпись, которую я старательно вытаптывал полночи: «ВИКА Д, Я БЕЗ УМА ОТ ТЕБЯ!» А рядом — кривоватое сердце.

— Пожалуй, это самое уродливое сердце, которое я когда-либо видела, — она склонила голову набок. — Наверняка его нарисовал какой-то неумеха.

— Зато от души, — продолжаю смотреть в окно. — Видно старание. Хотя вы правы — сердце вышло каким-то побитым.

Она тихо хмыкнула:

— Остроумно. Скажи, Волков, как сильно тебя ударили по голове на дуэли?

Наконец она повернулась и заметила мою разбитую губу. Продолжаю глазеть на собственное творение на снегу, при этом чувствуя её пристальный взгляд.

— Бывало и посильнее, — и поворачиваюсь, встречаясь с ней глазами.

— Только не говори, что снова подрался.

— Не буду. Просто упал.

— Упал? — она изящно приподняла бровь. Не верит.

— Да. Так сильно спешил на учебу… и на свидание с одной красоткой.

Её смех оказался неожиданным — низким, грудным, искренним. Так смеются женщины, когда не нужно держать лицо. На мгновение передо мной была не грозный ректор, а просто красивая женщина, которую искренне позабавила нелепая ситуация.

Но только на мгновение.

— А ты… занятный экземпляр, — её смех оборвался также внезапно, как начался. — Неужели правда решил за мной приударить? Ты хоть понимаешь…

И её улыбка вдруг превратилась в хищный оскал. Воздух в кабинете сгустился. Запахло грозой. Её золотые волосы медленно поднялись, как в невидимом потоке, а в глазах вспыхнуло голубое пламя эфира.

— … какую пропасть пытаешься перепрыгнуть, мальчишка? — она сделала шаг, приблизившись. — Нет, даже не так. Как ты смеешь даже смотреть на меня таким взглядом? А, пацан?

Эфирная мощь обрушилась на мои плечи многотонным прессом. Охренеть — не встать! Вот-вот сломаются коленки, суставы уже завыли, капилляры в носу лопались один за одним. Хлоп-хлоп-хлоп. Брызнула из ноздрей кровь. Любой неофит должен сейчас рухнуть, раздавленный этим чудовищным давлением. Но… НО! Не дождешься, женщина! Стискиваю зубы. По подбородку хлыщет кровь из разбитой губы, из носа. Колени дрожат, каждый мускул кричит в истерике от перенапряжения, но…

НО!!!

Преодолеваю эти тонны давления. Медленно, буквально сражаясь за каждый градус, приподнимаю подбородок и смотрю ей прямо в глаза. Я не упаду. Ни за что. Сдохну тут, но не паду ниц.

Дверь распахнулась — на пороге застыла перепуганная секретарь, почуявшая всплеск силы. И Виктория мгновенно погасила ауру.

А дальше… Дальше ничего. Тьма. Кажется я встретился лицом с паркетом…

Интерлюдия

— Виктория Александровна! — секретарь застыла в дверях, переводя взгляд с бесчувственного тела курсанта на ректора. — Вы его…