— Госпожа, там в кустах раненый человек.- донёсся до него голос какого-то мальчика.

— Угомонись, Мидл, госпоже нет дела до всяких бродяг.- ответил ему самоуверенный мужской голос.

— Он не бродяга, Хафир. Да, он грязен, раздет и болен, но у него аккуратно стриженные волосы, белые ровные зубы, он крепок телом, а ладони не имеют мозолей, присущих незнатным людям. Его, наверное, те двое с тачкой из города привезли и бросили.

— Какие? — донёсся женский голос.

— Охрана заметила на рассвете двоих с ручной тележкой. Все подумали, что они мусор вывозили. Проверять не стали, а Мидл взял и наткнулся.- ответил мужской голос.

— Хафир, принеси это несчастного, я хочу его видеть.

— Да, госпожа.

Прошло минуты полторы, прежде чем Рон услышал приближающиеся шаги.

— Вот он.- прозвучал голос мальчика.

Как-то реагировать на людей не хотелось, Рон просто лежал с закрытыми глазами и дрожал от озноба.

— По-моему, его обмакнули в каждую сточную яму города.- тихо, но недовольно проговорил Хафир.

— Нести всё равно надо.- поспешил заметить мальчик.

— Верно.- согласился мужчина. — Надо было что-то взять, чтоб ему срам прикрыть.

— Зачем? Может у госпожи как раз именно к этому интерес?-проговорил мальчик.

— Может, но об этом лучше не болтай.- посоветовал мужчина.

Рон почувствовал, как неведомая сила подхватила его с земли и, застонав от смены положения, он приоткрыл щёлочку глаз. Его тело летел в метре от земли.

— Хафир, научи меня делать так же.- попросил Мидл.

— Зачем мне это?- ответил молодой мужчина.

— Ну, ты сможешь скидывать на меня подобные поручения ближайшие два года.

— Пять!- выставил условие Хафир.

— Да ты что!..- возмутился мальчик.

— Как хочешь.- изобразил равнодушие мужчина.

— Ладно, пять так пять.- обречённо согласился Мидл.

— Смотри, потом не сетуй.

— Я же сказал, что согласен.- более решительно проговорил мальчик.

— Флайрора. — тихо проговорил Хафир.- Запомнил?

— Флайрора, флайрора, флайрора…- мальчишке явно сложно давалось усвоение незнакомых слов, поскольку он повторил его раз восемь.

— У него жар, госпожа. Немного разбита голова, и стонет он как после удара коня. Возможно, под слоем грязи есть следы побоев…- коротко обрисовал состояние подобранного молодого мужчины Хафир.

— Положите его в повозку. Варрия, протри его каким-нибудь тряпьём и укутай. Покажу его Церрину, как только будем проезжать мимо его дома.

Водные процедуры жизни не облегчали. Если добавить к жару утреннюю прохладу, то Рон держал себя в руках неизвестно каким образом. Лица служанок периодически мелькали перед глазами, и он даже усмотрел лукавый огонёк в глазах заботливо протирающих его влажной тряпицей девушек, но даже подмигнуть в ответ у него просто не было сил.

Вскоре его накрыли шерстяным одеялом, а ещё через время караван остановился, и вскоре к нему подошёл незнакомый мужчина с аккуратно стриженной седой бородой.

— Вот он, мастер.- проговорил знакомый голос служанки.

— Вижу.- коротко ответил мужчина. Через секунду миллиарды мелких иголочек пробежались по всему его телу, и Рон провалился в глубокий сон.

— Эй, просыпайся.- растолкала его девичья рука.

— А?- распахнув глаза, Рон осмотрелся. Снова были вечерние сумерки, он по-прежнему лежал в телеге на сене, только сейчас телега не ехала, а напротив него стояла всё та же служанка с глубокой керамической миской и деревянной ложкой.

— Надо поесть.- мило проговорила девушка.

— Спасибо. Где я?- принимая тарелку, спросил он.

— Полдня как проехали Виззор. Вас подобрали на южном тракте. Говорят, что вас выбросили умирать перед самым рассветом.

— Что-то припоминаю. А куда мы едем?

— Караван идёт в Ирртен.

— П-понятно.

— Ваше лечение обошлось госпоже в золотой нур.

— Я отработаю.

— Мы думали, вы благородный, и вам проще заплатить.

— Если вы заметили, то сейчас у меня всё равно ничего нет.

— Я заметила. Вы кушайте, пока похлёбка ещё не остыла.

— Да, спасибо.

Похлёбка была неплоха, а по сравнению с распаренной дроблёнкой так вообще выше всех похвал. В ней даже присутствовала соль и кусочки мяса, а приправленная лютым голодом, она исчезла в недрах желудка в считанные мгновения.

— Хорошо-то как.- впервые улыбнувшись, проговорил он. — Благородство вашей госпожи достойно воспевания. Умел бы я слагать стихи или песни, то обязательно увековечил её имя таким образом.