– Нет, – сказал я, едва она собралась побежать к двери и позвать на помощь.

– Что? – обернулась она.

Я протянул руку. Дождался, пока вложит свою, усадил себе на колени, зарылся носом в густые волосы и прикрыл глаза. Дышал. Горел. И грелся…

– Давир, вы очень горячий. Это ненормально. Я волнуюсь.

– М-угу, – промычал я, прижимая ее плотнее к себе.

– Давир, я могу чем-то помочь?

Пришлось отрицательно покачать головой. Ты уже помогала!

Она вздохнула, прошлась пальчиками по моим волосам, обняла одной рукой. Долго сидела, не шевелилась. Словно боялась нарушить едва воцарившееся в комнате спокойствие. Будто опасалась, что я снова взорвусь и оттолкну. В какой-то момент взяла кончик моей косы, поигралась с ним, не подозревая, насколько это интимно. Хмыкнула, не отпустила, уселась поудобнее и даже положила на меня голову.

Моя ведь, моя! К чему сомнения? Сгрести это податливое тело, унести, запереть, закрыть. Моя! Никому не отдам.

Я упивался ее неповторимым запахом. Грелся. Сам остывал. Не понимал, откуда свалилось на меня это хрупкое чудо.

А все остальное – пустяк, справимся. Главное, что не оттолкнула, вернулась. Да, ее привезли, выкрали мои люди, но ведь я дал возможность уйти. Если бы всецело выбрала его, то не осталась бы, не говорила всех этих глупостей. И не метка тому виной, она почти пуста.

Моя. Моя леди, моя женщина! Только моя, без обсуждений. А второй… нет его, скоро не будет. Я постараюсь. Только я, лишь я, без обсуждений.

Наталья спала. Тихо сопела мне в шею, хваталась за меня. Была такой маленькой, нежной. Бесстрашной!

Не побоялась, взглянула мне в глаза. Да на такое в приступе моей ярости не каждый осмелится. Возможно, просто не знала всей сути этого приступа, не догадывалась, насколько опасен в такой момент. Пришла, сама обняла.

Моя женщина…

Так приятно было понимать, что моя. Единственная, неповторимая. Особенная очень. Со своими тайнами, прошлым. Но ведь у нас впереди много времени. Все разрешим, со всем справимся. И с завесой, и с психом. Но не отдам, не отпущу, пусть не думает.

Да, правильно поняла, собственник. Не считаю, что плохо. И делиться не стану. Да и не с кем делиться. Со смертником?!

На губах заиграла кровожадная улыбка. Я перенес Наталью на кровать, накрыл одеялом, лег рядом.

Грелся…

Я смотрела на Давира из-под полуопущенных ресниц. Делала вид, будто увлечена чтением. Поглаживала умостившегося на моих коленях линая, который во сне подергивал передними лапами. Наблюдала.

Правитель занимался вопросами подданных. Просматривал донесения, оставлял заметки. А ведь я ни разу не воспринимала его, как короля. Да, мужчина, сильный опасный. Но управление страной… это что-то за гранью. И теперь я стала свидетельницей, как к нему приходили люди, отчитывались о проделанной работе, приносили донесени, просьбы. А он выслушивал, отдавал приказы. Решения принимал незамедлительно, был строг, хмур, грозен. Подчиненные его побаивались и с нескрываемым удивлением поглядывали на меня, задаваясь вопросами.

Что я забыла в его кабинете? Почему сидела в отдалении с линаем на коленях и читала? Кто я вообще такая?

Признаться, я тоже мысленно спрашивала себя о чем-то подобном. Но ответ был прост, и Давир озвучил его сразу: я не спущу с вас глаз.

И верно, все три дня мы были вместе. Я ни на миг не оставалась одна. Постоянно была в поле его зрения, даже в уборную ходила с открытой дверью, что особенно раздражало меня.

Однако монахини не дремали. Они напомнят о себе в любой момент и заберут меня. Правда, совсем не их опасался Давир.

Мужчина больше не срывался. Нет, порой его глаза снова наливались алым, а вокруг них появились пугающие нити вен, однако до крайности больше не доходило. Он утром и вечером наносил на вторую метку охлаждающую мазь, благодаря которой она не чувствовалась вообще. Целовал в шею, плечи. По-прежнему называл своей леди, но в остальном ко мне не прикасался. При этом заверял, что не брезгует и понимает свойство арис, что попросту не хочет подпитывать свой знак на мне, чтобы он не созрел окончательно. Словно давал мне шанс на отступление.

Как выяснилось, если бы я пробыла с ним ту неделю, то потом стала бы от мужчины зависима. Метка начала бы влиять на меня. Я страдала бы в отдалении, не могла бы провести без него и пары дней, потому что чувствовала бы эмоциональное напряжение.

Это возмутило!

Я долго злилась на правителя, как только услышала о его намерении таким грубым образом привязать меня к себе, и даже не поверила, что все работало бы в обе стороны.

Да это просто глупо! Зачем ему самому ограничивать свою свободу? Можно хоть двадцать таких меток поставить, сделать гарем из жены, любовниц и жить, утопая в ласке и любви, ничего взамен не отдавая.