Стражники выглядели неподвижными статуями. Некоторые спали на своих постах. Другие будто окоченели и просто провожали нас взглядом.

Мы двигались быстро. Добрались до лестницы, поднялись, спрятались в скрытом за цветами проходе, где нас поджидал еще один воин.

– Идемте за мной, – сказал он и кивнул моему первому провожатому.

Тот поспешил обратно. Оставил нас, будто собрался задержать возможное преследование и драться не на жизнь, а на смерть. Только для того, чтобы нам время дать.

– А он? – забеспокоилась я, с трудом поспевая за быстрым воином.

– Отти не даст себя в обиду, миледи. Скорее, обидит других.

Я наказала себе не беспокоиться понапрасну. Не получалось. Они ведь не станут проливать кровь, не будут кромсать всех без разбору?

– Давайте вернемся и возьмем его с собой. Тогда ни он, ни его не убьют.

– Миледи, – хохотнул мужчина, остановившись внезапно, – мы не станем никого калечить, хотя руки чешутся положить побольше этих проклятых аров.

Он посветил на стену факелом, нажал на неприметную выемку, и затрещал механизм. Мы оказались в другом коридоре, пыльном, со спертым воздухом, но более широком.

– Отти просто замаскирует путь отхода и растворит след вашей ауры.

– Хорошо, – выдохнула я, быстро переставляя ноги.

Мы бесконечно долго двигались вперед. Порой замедлялись и перемещались на носочках, гасили факел, едва дышали, будто нас могли в любой момент услышать. Затем бежали. Неслись так быстро, что вскоре легкие полыхали огнем. В какой-то момент нам пришлось разблокировать очередную скрытую дверь и спускаться под землю по грубо вытесанным ступеням.

Я порядком устала. Прижимала ладонь к боку, с трудом держалась, чтобы не попросить о крохотной передышке. Но стоило мне решиться на такую маленькую прихоть, как мы полезли по канатной лестнице вверх и оказались на открытом воздухе.

Уже светало. Гасли последние звезды. Трава была покрыта росой, а высокие деревья еще выглядели черными монстрами с растопыренными руками-ветками, готовые в любой момент сожрать нас.

Я невольно поежилась. Воин подумал, будто от холода, и моментально набросил на мои плечи свой плащ. Он опустил люк, поправил траву, чтобы ничего не выдавало тайный ход. Достал из-за пояса алый порошок и распылил его вокруг нас.

– А сейчас натрите этим руки и лицо. Только стойте на одном месте и не двигайтесь. Я приведу коня.

Было волнительно. За нами ведь должна быть погоня. Аделар вот-вот проснется и понесется за нами вслед, а потом… Я почему-то больше беспокоилась за человека, посмевшего выкрасть меня, чем за себя. Присутствовала уверенность, что со мной правитель ничего плохого не сделает.

Я нанесла на кожу неприятно пахнущий порошок. Заозиралась, вдруг поняв, что мужчины нет достаточно долго.

Неужели все? Нас уже вычислили?

Но было тихо. Глухо, словно вымерли не только животные, сама природа испустила последний дух. Зато мое сердце стучало, как ненормальное.

А потом появился воин. Остановился, сидя верхом на коне, помог мне взобраться.

– Миледи, вам придется обнять меня, – извиняющимся тоном проговорил мужчина, лица которого я до сих пор не рассмотрела. – Моя дегра достаточно сильна, поэтому будет неприятно.

– Я потерплю, – закивала я и прижалась к его спине щекой, но сразу отпрянула, не ожидая, что будет настолько плохо.

В кожу словно впились сразу сотню тонких иголочек. Притом ржавых на концах. Но почему раньше не замечала, когда он прикасался ко мне… Или вообще не трогал?

– Главное, держитесь крепко, – обернулся он и, стоило вцепиться в его бока, пустил коня вскачь.

Поездка была не из легких. Ард гнал вперед, не останавливался, выбирал не самые простые пути, стараясь не попадать на открытую местность. А я все это время просто пыталась удержаться.

Болели ноги, тело все ныло, а руки… они горели от необходимости прикасаться к этому мужчине. Теперь я в полной мере поняла реакцию Давира. Дегра своеобразна!

Воин порой останавливался, чтобы дать мне возможность сходить в кустики, но доносил до них сам, просил почти ни к чему не притрагиваться, потом обсыпал все бордовым порошком и снова говорил нанести его на кожу.

Ближе к вечеру я с трудом держалась в седле, ночью уже клевала носом, один раз даже едва не упала на полном ходу. Потом настало следующее утро и не менее сложный день.

Не знаю, каково было коню и меняли ли мы его на другого – вероятно, мне в бреду показалось. Вот только воин стоически терпел и все тянул на себе. Только меня, конечно же, конь сам держался.