— Мелкая проблема? — уточнила она.

— Ну, типа… — задумался я над примером. — А, вот! Каша подгорела — хуйня. Камень в ботинке — хуйня. Сломал палец — неприятно, но если ещё жив — значит тоже хуйня.

— А если кто-то умер? — спросила Лу серьёзно.

— Тут уже не хуйня, — покачал я головой. — Тут уже всё серьёзно. Хуйня — это когда ещё можно улыбнуться или починить. А то, что это похоже на имя — это просто совпадение.

— А я думала, что ты это так часто вспоминаешь свою возлюбленную… — расстроилась Лу. — Это было бы так романтично — вечная преданность давно ушедшей женщине… А это оказалась хуйня.

— Вот так бывает, — улыбнулся я. — Возлюбленная у меня другая — её зовут Евгенией.

Не то, чтобы прямо возлюбленная — бывшая жена…

— Ефугайни? — попыталась воспроизвести сложное для неё слово Лу. — Звучит странно и сложно.

Получилось «лист», «начало», «покрывать» и «монахиня».

— Ага, — не стал я спорить с этим. — Но я звал её Женей.

— Чжэньни, — попробовала повторить Лу.

— Нихуя себе, как удачно получилось! — удивился я.

Чжэньни — это переводится с байхуа как «драгоценная девочка» или «редкая дева». Повезло мне, что родители не назвали меня Евгением.

«Пришлось бы объяснять всем, что я не няша — я ёбаный разрушитель!» — подумал я.

Ладно, нет времени объяснять — лучше я попамплюсь!

*209-й день юся, провинция Ляочэн, убежище дома Цзоу*

— Максимум силы!!! — прокричал я и сделал ещё пять подъёмов 600-килограммовой штанги. — Да-а-а, блядь!!! Я — машина!!! Не связывайся с машиной разрушения, сукин сын!!!

Роняю штангу и яростно ору, выпуская пар.

Я слишком поздно понял, что гнев можно использовать не только в бою, но и в тренировках. Гнев мобилизует все резервы, делает меня более устойчивым к боли и позволяет выжимать из подходов весь доступный максимум.

А вот как пришло осознание, у меня всё прямо попёрло!

Скорость и интенсивность пампа резко возросли, поэтому мне пришлось увеличивать дозу «Памп-элика», потому что предыдущая просто перестала справляться. Я даже один раз передознулся предтренировочным эликсиром и из меня почти сутки сочился кровавый пот, а в говне проявились кровавые прожилки, но я просто перетерпел, а мой организм адаптировался к новой дозировке.

У меня с моим организмом абьюзивные отношения — он знает, что сопротивление бесполезно и я не дам ему продыху, поэтому даже не пытается филонить. А то помню, когда-то давно, когда я, будучи молодым автомехом-мотористом, пытался ходить в тренажёрку — перед каждой тренировкой тело вдруг начинало ломить, хотелось спать или что-то начинало болеть. Это всё уловки хитровыебанного организма, психосоматика — он всеми силами пытался избежать ожидаемых физических нагрузок, потому что по натуре своей он ленивый долбоёб, стремящийся к покою.

Когда ты пашешь через боль, тело сначала пиздит тебе в уши, потом шлёт обиженные СМСки в мозг, а потом просто ложится под тебя и тихо едет туда, куда скажешь.

Только так мы и работаем!

Передышка десять минут, поллитра воды с мёдом в процессе и снова за снаряд!

Теперь новое упражнение — ложусь на скамью, обшитую шкурой невинно убиенного тура, неудачно вставшего на моём пути, со штангой и начинаю французский жим лёжа.

Мне это упражнение показал Маркус, который в прошлой жизни систематически тренился. Он хотел цеплять цыпочек, но получалось у него только привлекать нежелательное внимание от качающихся гомиков в тренажёрке.

Качает это комплексно трёхглавую мышцу плеча, то есть, трицепс, но я уже отключил большую его часть и фокусирую нагрузку 600-килограммовой штанги исключительно на длинной головке трицепса. Мне кажется, что я слышу, как лопаются мышцы, гибнущие под невыносимым давлением…

— Ты — чудовище, — произнёс Реншу, вышедший во дворик.

Я уже давно благоустроил внутренний дворик убежища, адаптировав его для тренировок на свежем воздухе. В помещении я тренироваться больше не могу, потому что сжигание калорий под действием «Памп-элика» у меня проходит не без спецэффектов — выходящий пот получается крайне вонючим.

— Вонючее чудовище, — добавила Лу, поморщившаяся от запаха.

— Зато пиздец какое сильное! — ответил я и сделал ещё десяток повторов.

— С этим не поспорить, — улыбнулась бывшая селянка.

Заканчиваю подход, вскакиваю со скамьи и бегу к колодцу. Нужно охладиться, а то потовыделения для этого уже недостаточно.

Ещё в Храме было установлено, что нормальная температура «физика» — это 39 градусов Цельсия. Во время тренировок можно «накалить» себя до 41,5 градуса, что, вообще-то, уже денатурация белка, как говорили умные люди. Но для нас это было плюсом, так как это увеличивает устойчивость к температурам — взамен гибнущих тканей появляются новые, более устойчивые.

Правда, есть риск спалить себе мозг, но он очень низок — тело юся адаптируется и не к такому…

Заливаю голову ледяной водой из колодца, набираю ещё ведро и обливаюсь полностью. Охуенно!

До полного остывания опрокидываю на себя ещё пять вёдер. Теплообмен — это проблема, но только под «Памп-эликом». Если бы не побочка в виде неконтролируемого роста температуры тела, можно было бы использовать «Памп-элик» как боевой стимулятор.

А вообще, на Крайнем Севере…

«Ха-ха, да я гений!» — подумал я. — «Если окажусь в каких-нибудь ледяных горах, где минус 40 — это скучный будний день, можно будет смело использовать „Памп-элик“ и быть непобедимой машиной смерти с воздушным охлаждением».