Последнее он произнёс совсем тихим шёпотом, от которого у меня панические мурашки по телу побежали.

— Он не поверит.

Ведь да?

Хотя, если вспомнить, на какой ноте мы расстались…

— Значит сделай так, чтобы поверил. Иначе я и впрямь заставлю тебя убить его собственноручно. С учётом отсутствия у тебя ментальной защиты, это будет легко.

Вот когда мне стало по-настоящему страшно. Он ведь не шутил, именно так и сделает, если начну артачиться. Но если послушаюсь, это всё равно приведёт к гибели Сеттариаса. И как тогда быть?

Битва в небе тоже всё никак не заканчивалась, хотя было видно, что дракон измотан, но держался. И я, закусив губу, мысленно умоляла его не сдаваться. Но гарпий было слишком много, а он один. Так что я совсем не удивилась, когда Сет начал терять высоту. Только вскрикнула и лицо ладонями накрыла, чтобы не видеть неминуемого.

Новый рёв заставил вздрогнуть, а страх — распахнуть веки. В тот же миг дракон с глухим стуком рухнул на одну из гор, покатившись по склону, ломая свои прекрасные крылья.

— Нет, — выкрикнула, крепче вцепившись в птичьи перья. — Нет, — добавила уже тише, с полнейшей обречённостью глядя на то, как огромная туша сапфирового цвета ещё несколько раз переворачивается, а затем летит с края прямо в пропасть.

— Хм… Этого я не планировал, — заметил флегматично сидящий за моей спиной эльф.

Обернулась к нему в тот же миг.

— Не планировал? — повторила за ним. — Не планировал? — повысила голос. — Серьёзно? Это всё, что ты можешь сказать?

— Ну да, — будто удивился он моей реакции. — И правда не планировал. Впрочем, так даже лучше.

И всё это с таким спокойствием, от которого у меня, кажется, тоже крыша поехала. Не думая о том, что творю и насколько это опасно, я бросилась на этого психа, целясь ногтями прямо в лицо. Очень хотелось выцарапать ему глаза. Как минимум. Как максимум — перегрызть вену на шее. Никогда не была кровожадной, даже когда сёстры подставляли меня перед отцом и их друзьями, но здесь и сейчас я позабыла о всех своих добродетелях, набросившись на мужчину с одним единственным стремлением — заставить его страдать так же, как он — Сеттариаса.

Тот ничего такого не ожидал, потому что в первое мгновение даже не сопротивлялся, и я легко вдавила пальцы в его глаза. Вот здесь он опомнился, перехватил мои запястья и встряхнул меня в явной попытке успокоить. Но меня уже было не остановить. Я умела долго терпеть, но не в этот раз. Перед глазами по-прежнему стояла картина того, как Сеттариас падает с горы в тёмную пропасть и исчезает в ней.

Он упал, упал…

В груди пекло, как если бы в неё раскалённое железо заливали, слёзы душили, ярость и горе туманили разум. Вспышка боли, когда эльф с силой сжал мои запястья, сменилась ещё большим гневом.

Как он мог?

Как он мог!

— Убийца! Ты убийца! Убийца! — повторяла то и дело, толкая его от себя, насколько получалось в моей ситуации.

Громко закричав, я сделала то, что могла в своей ситуации, резко накренилась вбок. Понимала ли я в этот момент, к чему это может привести? И да, и нет. Скорее действовала на рефлексах. И когда мы оба полетели вниз, испытала лишь облегчение. Никакого страха во мне больше не было. Его вытеснила безграничная боль. И обида. Море обиды. На себя, на этого долбанутого эльфа, на Сеттариаса, на весь этот чёртов мир. Стоило меня в него переносить, если по итогу ничего хорошего это никому не принесло? С другой стороны, если не я, то другая. Возможно более подходящая Сету, более сильная и смелая, которая бы придумала, как всё исправить. Вот только… Разве смерть можно исправить? Нет. Ничего уже не изменить. Как и моё падение. И я сдалась. Прикрыв глаза, я позволила силе притяжения сделать своё дело.

Удар о землю вышел жутко болезненным, весь воздух выбил из лёгких, затем их заполнила какая-то жидкость, пока я медленно опускалась на её дно. Очень странные ощущения, неожиданные, но, возможно, так мозг напоследок защищал мой разум от правды. Где я я лежала на дне скалы с разбитым черепом. Гораздо приятнее было представлять, как я просто тихо тону. Дыхание замерло. Последний стук сердца показался слишком громким в этой тишине. Тьма окончательно укутала в свои объятия.

— Ну же, Лил, давай, дыши, — послышалось вдруг будто издалека. — Дыши, дыши…

Грудь на мгновение сдавило и отпустило, затем опять, к горлу подступила тошнота, и я едва успела перевернуться набок, чтобы не захлебнуться в этом несдержанном позыве. А захлебнуться было чем. Из меня будто тонна воды вышла, прежде чем я смогла наконец сделать полноценный вдох. Он отозвался болезненным сжатием в груди, но с каждым последующим глотком кислорода она ослабевала, пока не осталось лишь ощущение лёгкого жжения.

— Боги, Лил, ты жива, жива! — снова раздалось рядом.

Мозг неохотно оживал, медленно восстанавливая память. Попыталась сфокусировать взгляд на говорящем, но вокруг было слишком темно, чтобы я могла рассмотреть того, кто крепко теперь сжимал меня в своих объятиях, снова и снова повторяя негромкое: