Шрифт:
Все эти мысли пронеслись у меня в голове, а Петрович напирал:
– Михаловна, поезжай, а!
– Петрович, я бы поехала, да только ты сам меня на пенсию отправил. А посторонним находиться на объекте нельзя!
– Михаловна, ты меня без ножа режешь! Ну, хоть Семёныча пожалей, вдруг там что серьёзное приключилось, а он выпивши. А про объект даже не думай, никто не узнает, что ты там была! Я а тебе за это пачку кофе куплю. Твой любимый.
– Две!
– Что?
– Две пачки кофе!
– Хорошо!
Я даже по голосу поняла, что Петрович довольно улыбается. Если этот жмот согласился на покупку, в общем-то, недешёвого напитка, видать его действительно серьёзно припёрло.
– Ладно, выезжаю, - вздохнула я, косясь на не разобранный чемодан, понимая, что разборка вещей откладывается на неопределённое время и даже повеселела.
Натянув свой любимый рабочий комбинезон, ветровку и кепку, спустилась на парковку, где стояла моя ласточка. Машинка не новая, но ухоженная, любовно перебранная своими собственными руками, мягко тронулась с места. Выехав из города, я набрала скорость, сворачивая на ведущую к горам дорогу.
Жигули Семёныча, нашего старшего мастера, стояли возле ангара, скрывающего в себе подъёмный механизм канатной дороги. Я припарковалась рядом и направилась в ангар.
– Семёныч! Семёныч, ты где? – крикнула я.
В ответ тишина.
Обойдя весь ангар, так его и не нашла, поэтому спустилась в подвал, где и скрывались главные механизмы.
Под потолком тускло горело несколько лампочек, ясно указывая, что тут кто-то есть.
– Семёныч!
Я прислушалась, из дальнего конца машинного зала раздавалось какое-то шебуршение. Я пошла на шум.
– Семёныч! Да как же тебя угораздило?
Мастер висел вверх ногами на высоте примерно двух метров над полом. Край его куртки зажевало между двумя огромными шестерёнками. Надо отдать должное, он не растерялся и успел застопорить механизм огромным гаечным ключом.
Вот только выбраться сам так и не смог.
– Эх, - Семёныч, Семёныч! – покачала я головой. – Давно висишь?
– Да часа два уже. Помоги Михаловна, затёк весь. И пить хочется. У тебя с собой водички нет?
– И как ты её пить собрался, вверх ногами-то? Ладно, сейчас тебя вызволим.
Я обошла механизм, соображая, как лучше приноровиться. Меня то и дело перебивал Семёныч, рассказывая, что он всё починил, и даже включил канатку для проверки, тут-то его и засосало. А всё потому, что кто-то пренебрегает выполнением техники безопасности!
Я вот даже волосы коротко стригу, а то бывали случаи – попадёт коса в работающий станок и поминай, как звали.
Поэтому первым делом избавилась от кепки и ветровки, надела рукавицы, отключила механизм и попыталась вытащить из него застопоривший ход гаечный ключ. Пришлось повозиться, но у меня всё же получилось. Теперь нужно выручать Семёныча.
– Я сейчас стремянку принесу и вытащу тебя.
Взяв лестницу, я прихватила с собой нож.
– Семёныч, надо резать. Куртку сильно прихватило, не вытащим.
– Меня Галка со свету сживёт, куртка-то почти новая. Давай, так тяни!
Ну, я потянула. Куртка Семёныча затрещала, а сам он повалился прямо на меня. В этот же момент затрещала, заискрилась наскоро скрученная проводка, и механизм медленно начал прокручиваться. Семёныч, вытаращив глаза, резко оттолкнулся, спрыгивая со стремянки. Та, покачнулась и стала заваливаться прямо на огромную крутящуюся шестерёнку.
– Семёныч, зараза, разомкни провод, - успела я крикнуть, а потом меня накрыла темнота.
Глава 2
Сознание возвращалось медленно, мигая в голове пульсирующей точкой. Ох, вот это меня приложило! Грудь сдавило так, что не вздохнуть, воздуха отчаянно не хватало, горло перехватило.
Я усилием воли подняла руку и заскребла пальцами по шее пытаясь убрать то, что так сильно на неё давило. Наткнулась на что-то тёплое и упругое, ухватилась, оттаскивая. Кислород хлынул в лёгкие, в голове тут же прояснилось.
Было темно, я лежала, раскинувшись на спине, откуда-то слева светил тусклый огонёк, а надо мной нависала тёмная человеческая фигура, от которой так и разило перегаром.
– Вот это Семёныч надрался с утра пораньше, - пронеслось в голове, - разит как от пивной бочки!
Меня аж чуть не стошнило. Мало того, он навалился на меня всей своей немаленькой тушей, так что я не могла даже пошевелиться.
– Семёныч, слезь с меня, - просипела я, - тяжёлый, зараза!
Но вместо этого мужские руки зашарили по моему телу, одна сжала грудь, а вторая скользнула вверх по ноге, до самого бедра.