— Мерзавка! — взревела тётка, кинувшись в мою сторону.

— Стража! — гаркнул отец Лории, ловко закрывая меня собой.

Стражники моментально взяли тётку под белы рученьки, оттаскивая её в сторону. Она шипела и брыкалась, но вырваться ей так и не удалось.

— Значит, вот так ты решила отблагодарить меня за все эти годы? — холодно прорычал барон Тивирон, испепеляя меня взглядом.

«Именно такой благодарности ты и достоин, дерьма кусок!» — рыкнула я мысленно, на деле молчаливо выдерживая его наполненный яростью взор.

— Чтобы вы знали, — заговорил виконт Оберон, так и продолжая закрывать меня и Лорию собой, — сейчас мы направимся в ратушу, переоформлять опекунство. Прошу вас больше не появляться вблизи моего дома! Стража, сопроводите гостей на выход!

Мужчины в форме поспешили выполнить приказ своего господина, уводя шипящую тётку, изо рта которой нескончаемым потоком лилась брань. За ней с яростным видом направился дядюшка, а следом их шестёрка и лекарь, шаг которого говорил о том, что боль в причинном месте, куда я попала ногой, не прошла до конца.

— Вот тебе и леди из высшего общества, — хохотнул лорд Оберон, переводя своё внимание на меня. — Выражения похлеще, чем у кузнеца! Ну как ты?

От переживания в его глазах, навернулись слёзы.

— Спасибо вам, — шмыгнула я носом, чувствуя, что сейчас разревусь. — Если бы не вы…

— Как ты только жила с ними? Да ещё и на протяжении стольких лет?! — выпалила Лория, руки которой подрагивали от переизбытка эмоций. — Мне так тебя жаль!

Виконтесса даже не заметила, что перешла на «ты», а я и так была не против этого.

«Не меня нужно жалеть, а Сансу, которая погибла по вине этих тварей!»

— Так, девочки, — вклинился в сопение своей дочери виконт, — предлагаю не откладывать дело в долгий ящик. Нужно как можно скорее разобраться с этим и спокойно жить дальше. Лория, помоги Сансе привести себя в порядок. Я буду ждать вас здесь.

Благодарно склонившись перед хозяином дома, я поспешила в свою комнату.

Купание и переодевание было стремительным. Мне помогали Лория и две камеристки. На всё про всё у нас ушло не больше двадцати минут. И вот мы уже садились в экипаж, в котором бывать мне довелось впервые.

Волнение не отпускало. Так боялась, что виконт передумает, откажется принимать меня в семью, ведь по законам этого мира, я точно знала, подобное считается чем-то нереальным. Мало кто готов принять чужачку, не говоря уже об аристократе благородных кровей. Но время шло, экипаж ехал по неровной дороге, а напротив меня сидел мужчина, в глазах которого читалась непоколебимая уверенность.

«Я буду благодарна вам до конца своих дней! — обращалась к нему мысленно. — Стану примерной приёмной дочерью и ни словом ни делом не посмею вас посрамить!»

Экипаж подъехал к двухэтажному зданию с башенками и витражами на окнах, останавливаясь возле крыльца.

— Идёмте, — улыбнулся виконт Оберон, глядя на меня и свою дочь.

Руки дрожали, волнение зашкаливало, а ноги отказывались слушаться, но, несмотря на это, я, придерживая платье, спустилась с подножки, чувствуя, как сильно колотится сердце в груди.

Подъём по ступеням, и мы окунулись в прохладу, что разлилась в ратуше.

Мужчина в сюртуке по просьбе отца Лории проводил нас на второй этаж.

— Хавьер! — поднялся из-за стола седовласый старик, дружелюбно улыбаясь. — Какими судьбами?

На объяснение всей ситуации, которая явно шокировала владельца кабинета, ушло не более десяти минут. Он молчаливо оглядел мои волосы, убеждаясь в том, что часть от них отрезана, а потом достал какие-то бумаги.

Лорд Оберон макнул указательный палец во что-то красное, оставляя свой отпечаток.

— Теперь вы, леди, — обратился ко мне мужчина.

Я, пытаясь держать себя в руках, поспешила сделать то же самое.

— Забавное во всём этом знаете что, — усмехнулся седовласый, когда документ был составлен и бережно убран в ящик стола.

— И что же? — спросил теперь уже мой опекун.

— Именно я оформлял бумаги на леди Сансу, когда души её родителей покинули этот мир. Сами понимаете, редкость, вот и запомнил. Я отправлю оповещение семейству Тивирон, что их опекунство аннулировано.

Спустя несколько минут, поблагодарив седовласого, мы выходили на улицу.

Не верилось. Мне до сих пор не верилось, что эта гнусная семейка больше не несёт для меня угрозы.