Я заполнил чек и протянул Квашнину:

— Поставка нужна срочная. Максимально срочная. Гон начнётся через две недели.

Министр замер с чеком в руках:

— Откуда информация? Моя разведка ничего такого не докладывала.

— Мои люди уже видели Предвестников. Минимум трое в разных точках вокруг поселения.

— Чёрт, — выругался Квашнин. — Значит, мои гаврики запоздали с данными. Ладно, завтра утром вышлю груз. Но запомни, Платонов, — его голос стал жёстким, а глаза превратились в две ледышки, — если до меня дойдут слухи, что какая-то захолустная деревня в Пограничье торгует армейским порохом, у тебя будут такие колоссальные проблемы, что Гон покажется ласковым майским дождём. Я лично прослежу, чтобы тебя закопали так глубоко, что и археологи не найдут.

— Я вас услышал, — кивнул я. — Торговать не намерен. Всё для обороны.

— Вот и славно. Груз пойдёт в трёх фурах под охраной.

Мы пожали руки, и я покинул кабинет вместе с Терновским. В лифте министр недр хлопнул меня по плечу:

— Ну что, не ожидал таких цен?

— Честно? Нет, — признался я.

— Добро пожаловать в большую игру, парень. Тут счета идут на десятки тысяч.

Выйдя из башни «Факел», я сел в «Муромец» и приказал Безбородко ехать в гостиницу.

Мозг лихорадочно работал. Где достать пятьдесят семь тысяч рублей? Продать оружие? Но оно понадобится для обороны. Наклепать своим Талантом ещё больше снайперских винтовок? Тогда нужно искать покупателей. Взять кредит? Вряд ли дадут такую сумму воеводе из Пограничья.

Времени катастрофически мало, но выбора нет. Либо я найду деньги, либо Угрюм останется без боеприпасов перед лицом Гона.

Глава 17

Едва Муромец тронулся, я достал магофон и набрал номер Петра Павловича Стремянникова. Гудки показались особенно долгими — в голове всё ещё крутились цифры, озвученные Квашниным. Шестьдесят тысяч рублей. Из которых у меня имелось только три.

— Слушаю вас, — раздался в трубке сухой голос юриста.

— Пётр Павлович, день добрый. Рад бы позвонить с добрыми вестями, но, увы, возникли новые проблемы, — я откинулся на кожаное сиденье, массируя переносицу. — Ситуация критическая.

— Что случилось, Прохор Игнатьевич? — в голосе адвоката проскользнули нотки волнения.

За последние месяцы я действительно обращался к нему исключительно по поводу различных неприятностей.

— Мне нужно срочно, до завтра, найти пятьдесят семь тысяч рублей. Иначе моё поселение останется без боеприпасов прямо перед Гоном.

На том конце провода повисла пауза. Я представил, как Стремянников снимает очки и протирает их — его привычный жест в моменты глубокой задумчивости.

— Пятьдесят семь тысяч? — переспросил он. — Это… весьма существенная сумма, Прохор Игнатьевич.

— Знаю. Планирую заехать в банк, попробовать взять кредит. Но решил сначала посоветоваться с умным человеком, — я усмехнулся, хотя юрист не мог этого видеть. — Как говорится, лучше предотвратить проблему, чем потом её решать.

— Благодарю за доверие, но боюсь, мои советы вас не обрадуют. Сумма действительно колоссальная, и шансы получить такой кредит… — он помолчал, подбирая слова. — Скажем так, они невелики. Особенно для воеводы из Пограничья, даже столь известного, как вы. Банкиры — люди осторожные, а ваш род хоть и древний, но не входит в число богатейших.

Я молча кивнул, хотя это было бессмысленно. Всё это я и сам прекрасно понимал.

— Впрочем, попытка не пытка, — продолжил Стремянников уже более оживлённо. — Могу дать вам контакты моего племянника. Парень исключительно умный и грамотный, работает в московском филиале ИКБ. Я сейчас же ему позвоню, предупрежу о вашем визите. Уверен, он сделает всё возможное — примет сегодня же и внимательно выслушает, а не отмахнётся, как от назойливой мухи.

— Буду вам очень признателен, Пётр Павлович.

— Не за что. Его зовут Артём Николаевич Стремянников, он начальник отдела по работе со знатными клиентами. Сейчас отправлю вам его прямой номер сообщением. И ещё раз — не питайте больших надежд, но попробовать стоит.

— Спасибо за откровенность и за помощь.

Попрощавшись, я убрал магофон и обратился к водителю:

— Степан, разворачивайся. Едем в московский филиал ИКБ.

— Слушаюсь, — Безбородко ловко развернул массивный внедорожник, едва не задев припаркованный на обочине двухместный автомобиль ярко-жёлтого цвета с обтекаемым корпусом.

Я прильнул к окну, разглядывая проносящиеся мимо улицы Московского Бастиона. После провинциального Сергиева Посада и тем более Угрюма местная архитектура казалась чем-то из другого мира. Стеклянные фасады небоскрёбов отражали солнце, превращаясь в гигантские золотые монолиты. По эстакадам на разных уровнях неслись автомобили — от скромных городских малолитражек до мощных внедорожников.

На перекрёстке мы остановились у светофора рядом с трамваем новейшей модели — обтекаемый серебристый вагон больше напоминал форель, чем общественный транспорт. Пассажиры внутри уткнулись в свои магофоны и скрижали, никто не смотрел в окна. Город жил своей бурной жизнью, и каждый его житель был поглощён собственными заботами.