Этим же составом он впоследствии стал натирать и голову, и остальное туловище, которое с годами избавилось от всего, как считал ос-Ларинэ, лишнего. Он, как ему казалось, наконец-то приблизился к идеалу. И своим новым телом искренне гордился, неустанно, годами, доводя его до совершенства.

С эликсиром он все эти годы тоже не расставался, а некоторое время назад нашел способ сделать его более концентрированным и придумал, как вводить препарат не в вену, а напрямую в центральную нервную систему. Это еще больше способствовало росту и без того огромного мозга, да и магический дар начал претерпевать положительные, с точки зрения ос-Ларинэ, изменения, благодаря чему несколько лет назад он открыл в себе способности не просто менталиста, но и полноценного мага сна.

С одной стороны, это была прорывная технология. До лэна Таула, насколько я знал, никто не сумел найти способ с помощью лекарств открыть в себе новую ветвь развития или хотя бы простимулировать дар для ускорения процесса.

А с другой…

Кажется, я очень вовремя наткнулся на этого безумца, потому что с такой тенденцией очень скоро у него могла развиться еще какая-нибудь ветвь сопряженной магии. А то, может, и не одна. И с учетом того, до какой степени он сумел простимулировать себя как менталиста, с учетом продолжительности жизни на Найаре, думаю, не надо пояснять, чем могло бы закончиться появление у такого монстра, скажем, ветви порталов. И что могло бы произойти в случае, если бы сумасшедший старик нашел однажды способ преодолеть магический щит и покинуть Мадиар.

«Это очень грустная история, — тихо заметила Эмма, когда мы вместе с ней дочитали последние страницы дневника. — Всего один просчет, и человек, можно сказать, сам себя уничтожил».

Я молча кивнул.

Да.

Зато теперь я гораздо лучше понимал своих учителей и в том числе то, почему все самые важные сведения о магии до сих пор передаются из уст в уста, от учителя к ученику. А также то, почему тэрнэ Ларинэ и подвластные ему министерства так отчаянно сражаются за информационную чистоту в отношении магических знаний.

Если бы у безумного старика, которого я сегодня убил, под рукой лежали учебники по сопряженной магии, я бы его не одолел. Если бы он знал, как строить нормальные сны-ловушки и как правильно нужно обрубать связи жертвы с реальностью, я бы оттуда точно не выбрался.

Мое счастье в том, что учить его магии сна заранее никто не стал бы, а сам он, когда открыл новую ветвь, разбирался в ней плохо. Да и тренироваться ему было не на ком — на острове уцелели только птицы да зверье, которому много не нужно. И если обычный ментальный удар они в теории еще могли как-то выдержать, то против магии сна защиты у них не было. Поэтому начинающему магу ничего не стоило их подкараулить, затянуть спящего зверя в сон, а при желании убедить его на своих лапах прийти в нужное место, подчиняясь простейшим инстинктам, которые опытному менталисту ничего не стоило разбудить.

Со мной же этот номер не прошел. Я слишком быстро опомнился. Слишком быстро сообразил, что произошло. Не поверил в его фантомов. Не испугался и не поддался ментальному давлению сразу.

Да еще и Арли сумела меня выручить, ведь нашей связи маг-недоучка не заметил. И не смог предвидеть, что мне удастся призвать на помощь род. Хотя, конечно, насчет самоубийства я, если честно, мог бы и раньше догадаться.

— Ладно, — вздохнул я, отворачиваясь от монитора. — Пора бы и честь знать.

Но тут мой взгляд наткнулся на распятую на столе лисицу, и я, почти не раздумывая, разрешил Эмме избавить ее от мучений.

Что ж, вот и ответ на вопрос, почему в лесу нам порой встречались звери с повышенным содержанием металла в теле. Кажется, я не ошибся, и эта бедолага далеко не первая оказалась на том проклятом столе. Кажется, сумасшедший профессор задумал усовершенствовать не только себя, но и других. И начал, как это обычно бывает с безумцами, с самых слабых. С самых беззащитных.

Это, в свою очередь, свидетельствовало лишь об одном — ничего человеческого в нем давным-давно не осталось. Так что я правильно его убил. И очень даже правильно судьба забросила меня на этот забытый богом остров. Это в очередной раз подтвердило многократно озвученную моими учителямя истину, что случайностей в нашей жизни не бывает. Ну а раз так…

«Тебе надо подпитаться. Резервы на исходе», — очень кстати напомнила Эмма, отвлекая меня от размышлений. После чего я снова кивнул и решительно потопал к выходу, прикидывая, сколько у меня осталось времени и как им лучше распорядиться.

Остаток дня я провел в подземелье, копаясь в файлах, которые сумасшедший профессор посчитал нужным сохранить на своем монструозном компе. Историю центра, подробности проводившихся в нем экспериментов, научные работы, почти готовые диссертации, которые вполне могли после обнародования потянуть на сенсации…

В общем, там нашлось много интересного, так что мы с Эммой не пожалели времени, чтобы просмотреть эту информацию и перекачать ее в свою собственную базу. А когда многочисленные файлы, скопившиеся за десятилетия работы центра, подошли к концу, я решил дообследовать остальные помещения и посмотреть, не найдется ли и там чего-нибудь полезного.

На минус пятом этаже я уже был. Там, кроме костей, ничего интересного не оказалось. Да и те я уже успел поглотить, поэтому больше там делать нечего.