— У тебя есть личный алтарь Ситруса?

— Да. И его святилище.

— Надеюсь оно находится далеко от этого вертепа? — обвел четками окружающее пространство.

— Около двух с половиной лиг, — после пяти секунд подсчета подвел итог визави.

— Значит, сейчас едем или переходим туда, все вместе, со мной будет лэрг, моя Длань, и там договариваемся перед местом силы Многомудрого. Чтобы впоследствии ни у одной из сторон не возникло претензий.

— А почему не в Храме всех богов? — кивнул куда-то назад Триоп.

— В нем смердит дерьмом и Раоносом. И ты жрец, — мой палец остановился ин Дериане, — знаешь об этом лучше, чем я. Мне противно и горестно говорить с другими богами в оскверненном месте, пусть Кровавый мне и заплатил виру за краткий миг перемирия в нашей с ним войне.

— Тогда не будем тянуть!

По закрытой связи уведомил Турина о предстоящем вояже:

«Что за сделка?», — ожидаемо спросил тот.

«Не хотят отдавать драконов, будут требовать виру и вообще… Подробно расскажу позднее. Наедине».

«А мы?».

«Действуем по обстановке, но как обычно будь готов ко всему. Гвардейцев оставим здесь, если там появится разные злые силы, то простые бойцы станут всего лишь смазкой для их клинков. Нам же терять людей просто так не с руки».

«Согласен».

Очередной переход прямо из зала ресторана, и мы оказались перед входом в квадратное высокое здание с куполообразной крышей, блестевшей серебром в лучах Сердца Иратана. Вокруг разбит живописный сад, метрах в двухстах находился пятиэтажный дворец, выполненный в готическом стиле.

Здесь нас уже ожидал старший сын Дракона и четверо адептов Ситруса. Связь между ними я перехватил раньше, еще до перехода. Вместе поднялись по ступеням, оказались на мраморном крыльце с колоннами.

Зашли в высокую и широкую дверь, опять же покрытую серебром, а может и из него. В святилище центральное место занимала пятиметровая статуя Ситруса с книгой и жезлом, перед ней алтарь, на котором и вокруг горели разнокалиберные свечи. К нему вела дорожка из красного мрамора по обеим сторонам полыхало пламя в жаровнях на каменных подставках. Дополнительно, благодаря магии сверху падал концентрированный луч на Мудреца.

Ряды колонн, по углам зала рассажены скульптуры имперских драконов без всадников. Присмотрелся. Вроде бы обычные камни, а не големы. Никаких искажений. Молчало и умение Эйдена. Но держать в уме следовало.

Еще при входе в святилище переключил наследие Иммерса на поглощение энергии Многомудрого. Любой его аватар будет ослаблен из-за расстояния до Храма всех богов. Вот там наши шансы были крайне низки, учитывая, поддержку других детей богов и разными боевыми жрецами.

По закрытой связи спросил у Турина, который для любого стороннего разумного взирал безразлично и расслабленно на окружающее:

«Готов?».

«Да».

«Начну я, сразу действуй. Твоя приоритетная задача — Триоп и его сын, они должны выжить, остальное по возможности. Не думаю, что будет нечто удивительнее, чем сражение в Долине водопадов, тем паче здесь нас двое».

«Понял. Еще уничтожу сразу статуи драконов, что-то с ними не чисто. Не пойму».

«Делай».

Мы со служителем культа оказались впереди, остановились возле массивной столешницы, над которой нет-нет и возникали голографические непонятные символы. Глава Серых драконов старался сохранять невозмутимый вид, но в душе ликовал, верховный жрец, стоящий рядом испытывал торжество. Его бог был велик. И доказывал делами свое могущество. Непокорный глэрд Райс склонился и готов попуститься всем, лишь бы не навлечь на себя гнев небожителя.

Осмотрелся.

Диспозиция нормальная.

Затем мой голос прозвучал рокотом:

— Что же, стоя у твоего алтаря, Ситрус, и в преддверии заключения новой сделки с Триопом я хотел бы напомнить о нашем разговоре, состоявшимся до нахождения мною жезла Антонио де Тисса. Тебя должно волновать число сто. Осталось девяносто девять. И это только начало и только за дерзость. Ибо, как сказал Кронос, запредельная наглость должна караться запредельно!

И обрубил связь всем и со всеми.

Покровительственная улыбка верховного жреца не успела сползти с лица, когда две размазанные линии наследия Иммерса поставили точку в его жизни. «Кровопийца» остановился в виске, «Разящий» снес голову с плеч, которая осталась висеть на первом клинке в воздухе.

Ударом колена отправил тело на алтарь. Пока оно находилось в полете, успел вложить кинжалы в ножны, правой перехватить башку, а левой выдернуть меч. Обезглавленный труп шлепнулся перед статуей старца, заливая ее, столешницу, мраморный пол и несколько свечей кровью. А я сверху пригвоздил его.