— Нет, благодарю. — Я вежливо улыбнулся и поднапряг память. — Света, да? Я пришёл поговорить с вашим начальством, и дорогу мне показывать не нужно.

Подарив ей ещё одну короткую улыбку, направился через длинный уставленный столами зал в ту сторону, где располагались отдельные кабинеты.

— Что? — Девушка захлопала глазами, явно не готовая к такому, а затем быстро бросилась вслед за мной. — Подождите, пожалуйста. Так нельзя! Владимир Викторович занят, и я должна сначала…

Говоря это, она меня почти догнала, но, к счастью, я в этот момент уже тянул руку к дверной ручке.

— Не переживайте, всё хорошо. Он меня ждет, — произнёс я, открывая дверь.

Отец Марины стоял у стеллажа, явно ища какие-то документы. Когда я открыл дверь, его голова повернулась в мою сторону, а глаза с подозрением сузились.

— Простите, Владимир Викторович, — втиснулась между мной и дверным косяком девушка. — Вы сказали, что заняты, и я пыталась его остановить, но…

— Всё хорошо, Света. Это я пригласил его, — сказал Скворцов. — Оставь нас, мы с ним поговорим.

Его помощница пару раз хлопнула глазами, переводя взгляд то на меня, то на своего работодателя.

— Владимир Викторович, вы уверены? Я…

— Да, Света, — уже строже сказал он. — Уверен. А теперь оставь нас, будь добра.

— Да, конечно. Простите, пожалуйста, — тут же извинилась она и быстро вышла, закрыв за собой дверь.

Мы остались вдвоём. И я ему не нравился. Это чувствовалось в его эмоциях. Хотя какие, к чёрту, эмоции? Достаточно было одного взгляда на его лицо, чтобы понять, что стоящий передо мной мужчина испытывает ко мне неприязнь.

— Итак, — разбил я напряжённую тишину. — Мы поговорим или и дальше будем играть в гляделки?

Скворцов тяжело вздохнул, после чего подошёл к своему столу и достал из ящика какую-то папку. А затем кинул её мне в руки. Довольно грубо и резко, но я поймал.

— Дело, — мрачно сказал он. — Прочитай и…

Папка улетела обратно, ударив его в грудь. От неожиданности Скворцов отшатнулся назад, натолкнувшись спиной на кресло, но брошенную ему обратно папку поймать успел.

— Ты что творишь?! — тут же вскинулся он, но ответ у меня имелся.

— Извинения, — сказал я, глядя ему в глаза.

— Что? — не понял он.

— Я не ваш подчинённый, — произнёс, убрав руки в карманы брюк. — И прыгать по одному вашему слову, как послушная собачка, не стану. Вы позвонили дочери и сказали, что согласны принять мою помощь. Хорошо. Вот он я. Готов и хочу помочь. Но не стоит обращаться со мной так, будто я вам что-то должен.

Он поморщился. Явно хотел сказать что-то тяжёлое и малоприятное, но сдержался. Вместо этого позволил себе потратить пару мгновений на глубокий вдох, после чего протянул мне папку в уже куда более вежливом жесте.

— Дело, — повторил он, и в этот раз я, уже протянув руку, взялся за папку.

— Извинения, — вновь повторил я и, прежде чем его стремительно растущее возмущение успело достигнуть предела, добавил: — Не передо мной. Мне от вас ничего не нужно. Я хочу, чтобы вы извинились перед Мариной.

— Не суй свой нос в наши с дочерью отношения! — процедил Скворцов, продолжая удерживать папку. Он в какой-то момент даже потянул её на себя, будто хотел вырвать её из моих пальцев. — Это тебя не касается.

— Не касается, — не стал я спорить, но папку не отпустил. — Верно. Это касается Марины. И смотреть на её расстроенное лицо я не хочу. Может быть, вы не заметили, но ваше к ней отношение причиняет ей боль.

— Я сказал, что это не твоё дело…

— А я с этим и не спорю, — спокойно перебил его. — Это ваше дело. Вот только жить и страдать от последствий вашего к ней отношения будет именно она.

Он не ответил. Смотрел на меня тяжёлым взглядом и молчал. Самое паршивое заключалось в том, что я чувствовал — он знает, что я абсолютно прав. Но сидящая глубоко внутри него эгоистичная обида не позволяла принять верное решение и пойти на попятную, несмотря на всю разумность такого поступка.

Или нет?

Его пальцы всё-таки отпустили папку.

— Просмотри, пожалуйста, эти материалы, — попросил он, первым отведя взгляд в сторону. — И да. Ты был прав.

— Касательно чего? — уточнил на всякий случай. Не то чтобы его ответ мне требовался. Я и так его знал. Но чем не способ окончательно перевести разговор в деловое русло?

— Касательно нашего положения, — проворчал он, садясь в своё кресло. — Мы действительно на грани. Они отмахнулись от нас на двух процессах и сделают то же самое на третьем. А когда они выиграют его, судебные издержки закопают нас так глубоко, что потом и экскаватором не отроешь.