Когда Сюсюкин увлекался работой, заикание почти пропадало. Говорил быстро, чётко, профессиональными терминами — настоящий специалист.

— Видите ли, — объяснял мужик, перебирая бумаги, — ваши противники совершили классическую ошибку. Они рассчитывали на быстрое признание вины или защиту в стиле «мы не правы, но обстоятельства смягчающие».

Он достал толстую книгу, полистал страницы.

— А тут можно пойти в атаку. У них процедурные нарушения, превышение полномочий, самоуправство. Если правильно подать… Но с-с-суд? — снова поник мужик.

Заикание вернулось, как только он подумал о публичном выступлении.

— Это моя проблема, — успокоил его. — Что насчёт гонорара?

— Пять тысяч вам подойдёт? — уточнил юрист извиняющимся тоном.

— Нет, — помотал я головой. — Вот, — достал пачку из пространственного кольца.

Сюсюкин открыл рот, пересчитал купюры и… упал в обморок. Грохнулся прямо на свои бумаги, даже очки слетели.

Привёл его в чувства, плеснув водой в лицо. Адвокат смотрел на меня и не мог поверить.

— Миллион? — прошептал он. — Это же… Это же…

— Дело громкое, — пожал плечами. — Что обо мне подумают, если адвокат получит какие-то пять тысяч?

В провинции миллион — целое состояние. В столице — серьёзные деньги, но не баснословные. Для моих целей самое то, а для Сюсюкина это вообще предел мечтаний.

— А можно… Можно я на вас работать буду? — спросил мужик, всё ещё не веря происходящему. — Вашему роду ну-ну-нужен юрист?

— Думаю, да. Посмотрим, как у нас дело пройдёт, — хлопнул его по плечу. — Жду вас с утра в «Демидов трактир». Начнём подготовку.

Сюсюкин снова пил успокаивающие капли из пузырька. Руки его тряслись от волнения.

Пока мужик отрубился, я быстро проглядел дела. Брови поползли вверх. Пятьдесят активных консультаций! Он предоставлял юридические советы по пятидесяти делам одновременно, и всё — крупнейшим юридическим бюро столицы. «Танков и Ко», «Петров и сыновья», «Лебедев, Соколов и Ко», «Высший юридический совет» — все они пользовались услугами заикающегося гения из подвала.

За прошлую жизнь я научился находить профессионалов своего дела. Умение видеть талант сквозь внешнюю оболочку — полезный навык для правителя.

И Сюсюкин — один из таких. Если бы не недуг, трудился бы сейчас в крупной фирме, а то, глядишь, и свою бы организовал. Идеальный кандидат. Как раз подходит по всем параметрам для моего плана. Никто его не воспринимает всерьёз из-за заикания. Противники не будут готовиться к защите, а между тем в их руках окажется один из лучших юристов столицы.

— Эдуард Эдикович, — сказал я, когда уже собирался уходить. — Хочу кое-что уточнить.

— Да, господин граф!

— Вы консультировали «Танков и Ко» по моему делу?

— Нет, — помотал он головой. — Виктор Игоревич очень переживал. Сказал, что не может взяться, и не стал мне передавать изучать материалы.

Честный человек. Это хорошо.

— А остальные фирмы?

— Тоже нет. Все отказались сразу, как узнали вашу фамилию. Кто-то очень постарался их напугать.

— Значит, вы изучили дело с чистого листа?

— Конечно! — в голосе появилась профессиональная гордость. — Когда услышал ваше имя, сразу пошёл в архивы. Достал все документы, что смог найти. Изучил прецеденты, законы, подзаконные акты.

Он встал, подошёл к коробкам, взял папку с документами.

— Вот, смотрите. Договор с императорским представителем, ваши права как земельного аристократа, законы о чрезвычайных обстоятельствах…

Я полистал бумаги. Работа проделана колоссальная. Сюсюкин нашёл документы, о существовании которых я не подозревал.

— Откуда у вас доступ к архивам?

— Я же консультирую крупные фирмы, — улыбнулся он. — У меня есть пропуски в государственные архивы, императорскую библиотеку, даже в секретные отделы СБИ.

Ценный кадр. Очень ценный.

— Расскажите подробнее о том, что нашли.

Следующий час Сюсюкин излагал результаты исследований. Говорил уже без заикания: работа увлекала его полностью.

Оказалось, что мои противники действительно допустили множество процедурных нарушений. Жмелевский превысил полномочия, СБИ действовала вне закона. Даже сам суд организован с нарушениями.

— Но главное, — глаза адвоката загорелись, — главное в том, что они не учли ваш статус участника войны.