— Неделю назад нас было тридцать два человека. Двадцать девять легло в вылазке за линию фронта. Их тела забрал враг. Так что можете не искать могил, чтобы помолиться за упокой души. Ледяные кланы не оставляют никого. Они используют наших мертвецов… для других целей.

Пара человек переглянулись. Кто-то, наиболее смелый, подал голос:

— Для каких ещё «других целей»?

Анисимов посмотрел на него, как на насекомое:

— Узнаешь, если доживёшь до первой вылазки.

Он оглядел всех по очереди и продолжил:

— Правила просты: я — сержант и заместитель командира взвода. Иными словами старший после лейтенанта Куваевой. Трофимов и Белов — командиры отделений и мои заместители. Наши приказы выполнять беспрекословно. Мы не офицеры и не потомственные военные. А такие же отбросы, как и вы. Только с небольшим преимуществом — выжили здесь уже три месяца.

Информация произвела на всех впечатление. Три месяца в этом аду? И остаться в живых? Значит какой-никакой шанс всё же есть? Хотя если учитывать, что текучка тут будь здоров, не стоит слишком сильно рассчитывать на выживание.

— За время службы вы можете получить нашивки за отличие в бою, — продолжал Анисимов. — Три нашивки — условно-досрочное освобождение. Но не обольщайтесь. Получить одну уже достижение. Да и те, кто отличался в бою, обычно погибали в следующем.

После чего сержант кивнул своим товарищам:

— Трофимов, объясни этим счастливчикам распорядок.

Детина со шрамами кивнул.

— Внимание, новобранцы. Подъём в пять утра по команде. С пяти до семи — работы либо же утренние учения, отработка построений и маршировка. С семи до восьми — завтрак. Каша из ячменя с солониной, если повезёт. С восьми до двенадцати — боевая подготовка. В полдень — обед. С часу до шести — работы по лагерю. В шесть — ужин. С семи до девяти — чистка оружия и снаряжения. В девять — отбой.

— Да сдохнуть проще, чем так жить, — пробормотал кто-то сзади.

Трофимов усмехнулся:

— Именно поэтому большинство здесь и не живёт больше месяца. Кто от холода окочурится, кто от болезней, ну а кто от вражеского меча. Способов сдохнуть предостаточно. Не облажайтесь с выбором.

Белов — самый молодой из троицы, тоже заговорил. Тем ещё выразительным картавым говорком:

— Самое главное, не покидайте периметр лагеря. Вокруг эфирный контур. Он активирует браслеты у вас на ногах и оторвёт ту по колено. Видели мы подобных. Никто отсюда никогда не сбегал. Вы можете попробовать конечно, но далеко ли на одной ноге-то? — и усмехнулся.

Анисимов накинул шапку и произнёс:

— Теперь — на выход все. Получать снарягу. Похороним ваши мокрые тряпки, и будете осваиваться с настоящей формой. После — ужин и построение на плацу для знакомства с командиром роты, хотя вы итак уже его видели.

Неровной толпой мы потянулись наружу. Холодный воздух после жаркой юрты обжёг лицо. Мокрая роба прилипала к телу, как вторая кожа, создавая ощущение, что ты завёрнут в мокрую простыню.

Нас привели к длинному дощатому бараку, по форме напоминавшему гроб. У входа топтались двое служивых с унылыми обветренными лицами и уставшими глазами.

— Эй, Михалыч, — окликнул одного из них Анисимов, — открывай лавочку! Покупатели пришли!

Тот скривился, как от зубной боли:

— Твою-то мать, Васька! Опять мне с отребьем возиться?

— Родина зовёт, — хмыкнул Анисимов. — И капитан Громов. Угадай, кого из них двоих я боюсь больше?

Михалыч сплюнул под ноги и дёрнул дверь барака, что отворилась с мучительным скрипом, будто тоже не хотела иметь с нами дела.

— Заходите, ублюдки, — проворчал он, не глядя ни на кого конкретно. — И не дай вам бог что-то спереть или сломать. Кишки через глотку вытащу.

Мы гуськом потянулись внутрь. В бараке — полутьма, пахло сыростью, затхлостью и металлом. Тусклая эфирная лампа под потолком с трудом разгоняла тени.

После адаптации глаз можно было разглядеть стойки с тюками, стеллажи со всяко-разным, сундуки вдоль стен.

— Складское хозяйство «Чёрного Лебедя», — торжественно объявил Михалыч, обводя рукой своё скромное царство. — Тут вы получите всё, что нужно для счастливой жизни и быстрой смерти!

Он подошёл к одному из стеллажей и начал сбрасывать на пол тюки. Развернул один, показывая содержимое:

— Форма. Спецпошив для штрафников. Вместо звёздочек на погонах — нашивки с вашими номерами. Цвет — благородный белый сука, шоб стирать удобней от крови и дерьма. Хотя стирается хреново. Ну, это ваши проблемы.

Форма и правда выглядела непрезентабельно. Бело-серая, с буроватыми пятнами, застиранная до дыр и местами залатанная. Но, по крайней мере была сухой.

— Белов, Трофимов, — скомандовал Анисимов, — проследите, чтобы все переоделись. И побыстрее, чай не в балете, так что можно без красивых поз.