— Так вот из-за кого вся эта канитель. Из-за мерзкой, поганой шлюхи! — Под высоким сводом камеры загуляло эхо хриплого издевательского смеха.

Признаться, я уже отвык от этой весьма грубой манеры вести разговор, которая была присуща некоторым представителям низших сословий, сумевшим выбиться в люди. Слова пленника сильно резали по ушам. И, по всей видимости, не только мне. Игорь тоже едва заметно поморщился.

Я ничего не ответил на этот дерзкий и безрассудный выпад. Скользнув равнодушным взглядом по узнику, я быстро кивнул Игорю. Тот вышел в коридор и через пару секунд вкатил в камеру некий довольно громоздкий и плоский предмет, установленный на прочной стальной раме с колесиками, а сверху накрытый черной тканью.

— Что это за хрень, мать вашу?! — Человек на кровати заметно напрягся.

— Это всего лишь зеркало, — холодно ответил я, подняв на секунду край черного полога.

Узник посмотрел на меня непонимающим и растерянным взглядом.

— Мой друг сейчас сделает тебе совершенно безобидный укол. После него твое тело какое-то время не сможет двигаться. Ты будешь все видеть и слышать, но не сможешь пошевелиться. Правда, к моему огромному сожалению, глаза ты все-таки сможешь закрывать. И вот чтобы устранить эту последнюю досадную неприятность, мой помощник закрепит тебе веки специальными распорками, чтобы ты не смог моргнуть.

Я вытянул руку и произнес заклинание, которое на время обездвижило попытавшегося вырваться узника. Я не хотел тратить на этого подонка свою магию. Во всяком случае не больше, чем того требовала необходимость. После того, как клиент затих, Игорь осторожно приоткрыл кейс и вытащил из него небольшой шприц. Игла сверкнула, вонзившись в податливую плоть, и через пару секунд содержимое шприца плавно перетекло в тело пленника.

Подождав с полминуты, я снял заклинание. Лежащий остался недвижим.

— Проверь рефлексы, — холодно скомандовал я Игорю.

Тот равнодушно начал втыкать иглу шприца в чувствительные точки, скрупулезно выбирая области, в которых можно было добиться максимального болевого эффекта. На мой взгляд достаточно было один раз загнать иглу под любой ноготь, чтобы убедиться в действенности введенного препарата. Но Игорь методично воткнул ее под каждый. А потом перешел к еще более чувствительным местам. Когда действие препарата закончится, то боль от произведенных им манипуляций безотлагательно и сокрушительно напомнит о себе.

Я наклонился к пленнику, сохранив при этом на всякий случай безопасную дистанцию и тихо произнес:

— Твои подельники, все четверо, прежде чем умереть, прошли через довольно долгий и мучительный процесс угасания. Они рассказали мне много чего интересного и про тебя, и про твоего хозяина. Они просто жаждали мне это рассказать только затем, чтобы я прервал их страдания и позволил умереть. Они молили о смерти, желали ее, как жаждет глотка воды бредущий по пустыне обессиленный путник. — Я немного помолчал, задумчиво глядя перед собой. — Но каким бы многострадальным не был их конец, для тебя я приготовил нечто особенное. Ты их предводитель. Ты очень ловко умеешь рисовать ножом по нежному женскому телу. Поэтому твои мучения станут апофеозом всех их страданий. Они превысят всё, что вкупе было ими испытано.

Тем временем Игорь зафиксировал веки узника, чтобы тот не смог моргать.

— Когда я выключу свет, — продолжил я, — ты будешь видеть только фото этой бедной девушки, над которой ты со своими дружками поизмывался, а потом убил. А еще напротив тебя будет стоять зеркало. Поначалу в темноте ты вряд ли его разглядишь. Но зато оно будет видеть тебя. И поверь мне, это тебе очень и очень не понравится. По правде говоря, я бы не хотел сейчас оказаться на твоем месте.

Я встал, выключил свет и рывком сорвал с зеркала черный покров. Прежде чем выйти следом за Игорем из камеры, я бросил через плечо:

— Через пару часов я вернусь и тогда мы поговорим. И если к тому времени твои волосы останутся такими же черными, а голос — твердым, то это сделает тебе честь.

— Уберите его отсюда! Не открывайте! Только не открывайте больше эту дьявольскую штуку! — Голос узника предательски дрожал.

К лежащему на железном ложе человеку постепенно возвращалась способность двигаться. Действие препарата, нейтрализованного антидотом, мало-помалу сходило на нет.

— Кто ты такой?! Что тебе от меня нужно? — срываясь на истерический крик, восклицал пленник.

Я с интересом смотрел на его нервно подергивающиеся конечности, на поседевшую голову и безумно выпученные глаза. Достаточно ли этих двух часов, проведенных наедине с зеркалом из Малахитового зала, чтобы отомстить за Ольгины страдания? Заслужил ли этот подонок милосердной смерти? Именно это я и собирался сейчас выяснить.

— Рассказывай, — холодно произнес я.

— Что? Что рассказывать? — растерянно переспросил узник.