— Михаил Петрович, мы все наслышаны, как вы своей жесткой, но справедливой рукой управляете приграничными областями, чтобы не допустить повторных восстаний, — начал барон Пирогов со свойственной ему лестью. — А что вы думаете насчет весьма спорного вопроса, который сейчас у всех на слуху, а именно про торговлю артефактами из аномалий? Все громче звучат голоса, что ее нужно вовсе запретить, чтобы пресечь любые контакты с племенами диких погонщиков. Ведь именно они поддерживали восставших.

— Понимаете, Иван Владимирович, это очень щекотливый и тонкий вопрос, — ленивым голосом ответил генерал-губернатор. — Здесь очень важно не перегнуть палку. Совсем без артефактов мы не сможем. Российская Империя разом потеряет свое стратегическое преимущество перед другими державами. Ведь именно на мощнейших и, порой, весьма редких магических артефактах строится отчасти обороноспособность нашего государства.

— Тогда, возможно, имеет смысл национализировать это направление и запретить продажу аномальных товаров в частные руки? Пусть власти сами решают, кто будет иметь к ним доступ. Может быть, именно так получится приструнить совсем уж распоясавшихся в последнее время контрабандистов?

После этих вопросов барона многим из собравшихся стало понятно, что Пирогов сейчас лоббирует интересы своего сюзерена — князя Филатова, который, похоже, до сих пор не мог забыть наглого и своевольного поведения графа Белова.

— Мы работаем над этим барон, — в голосе князя Зубова прозвучали нотки раздражения. — Всему свое время. Просто наберитесь терпения. В последнее время мы и так значительно ужесточили законы в приграничных землях. Теперь перед продажей все убитые аномальные монстры и артефакты проходят через строгий осмотр инспекторов. Также мы ввели тотальный контроль над поступающей через стену военной техникой и оружием. И в довершение ко всему запретили излишние инвестиции в развитие приграничных регионов. Эти земли и их владельцы должны выполнять свою основную функцию защиты государства от нашествия аномальных тварей и не более того. Превращать их в чрезвычайно процветающие и, соответственно, могущественные землевладения с недавнего времени запрещено. Это была моя инициатива. И государь ее поддержал, — гордо вздернув подбородок и выпустив в потолок струю сигарного дыма, закончил генерал-губернатор.

— Злые языки поговаривают, — подобострастным тоном произнес барон Пирогов, — что это вызовет сильный отток инвестиций из приграничья, владения начнут терять свою привлекательность для знати и в конечном итоге наши передовые рубежи некому будет защищать.

Генерал-губернатору было известно, что Иван Владимирович имеет свои и довольно немалые интересы в приграничных областях. И сейчас эти интересы были под ощутимой угрозой. Барон мог потерять весьма значительный капитал.

— Мы внимательно следим за ситуацией, Иван Владимирович, — все больше раздражаясь, ответил князь Зубов. — Если будет наблюдаться негативная динамика, то законы можно будет слегка подкорректировать. Но мы, — и на этом слове он сделал особое ударение, имея в виду, похоже, себя и императора, — все-таки надеемся, что бизнес и землевладельцы смогут адаптироваться к изменившимся обстоятельствам и осознают, что это все делается только на благо Российской Империи.

— Не знаю, как у других, но у меня по этому поводу нет абсолютно никаких сомнений, Михаил Петрович, — слегка склонив голову, ответил барон Пирогов. — Я уверен, что ваши новаторские и отвечающие требованиям этого сложного времени законы наведут наконец-то порядок на границах нашей империи. — Ивану Владимировичу явно не хотелось дальше испытывать судьбу, раздражая своего влиятельного и облеченного огромной властью собеседника, и он предусмотрительно решил поумерить свой пыл.

В этот самый момент двери в гостиную отворились и на пороге показался тот, кого все присутствующие так жаждали сегодня увидеть. В комнату вошел князь Островский. Одет он был изысканно, но при этом довольно неброско. Все было сшито на заказ и идеально подогнано под высокую фигуру князя: черный фрак, белый жилет и такого же цвета бабочка.

На мизинце его левой руки красовался перстень с большим бриллиантом. На правой же, помимо родового перстня, был надет еще один, довольно странный. Выглядел он несколько безвкусно и довольно громоздко, напоминая своими формами круглый набалдашник трости. Сверху перстень был усыпан драгоценными камнями, но это не отменяло того факта, что сам он был сделан из неблагородного металла, больше всего напоминающего отполированную до блеска сталь. И в довершение ко всему под белоснежной сорочкой князя Островского угадывались очертания какого-то то-ли украшения, то-ли амулета.

Все взоры обратились к вошедшему, и в гостиной на миг повисла полнейшая тишина.

Ко мне уже спешили хозяева особняка. После обмена весьма теплыми приветствиями, я окинул быстрым и деланно рассеянным взглядом гостиную. Здесь находились почти все, кто мне был нужен. За исключением князя Филатова. Хотя его отсутствие меня нисколько не расстроило. Это даже не стало для меня сюрпризом. Поскольку я знал наверняка, почему его здесь нет.

Похоже, что у князя в Казанском филиале его «Стального бастиона», этой выдающейся и знаменитой логистической компании, случилась небольшая неприятность. Пропал командир одной из боевых групп сопровождения. Один из лучших. Не вышел после выходных. А вместе с ним исчезли четверо опытнейших бойцов его отряда.

Последний раз этого самого командира видели в компании невесть откуда взявшейся шикарной красотки. Он направился с ней в отель «Империал», где на сутки снял номер в пентхаусе. После этого, не оставшегося незамеченным, события он как сквозь землю провалился. Судя по информации, полученной с камер наблюдения, ни он, ни таинственная красотка из номера не выходили. Когда же по прошествии суток дверь вскрыли, внутри было абсолютно пусто. При первичном осмотре выяснилось, что все окна плотно закрыты изнутри. На столе стояла открытая бутылка вина, два полупустых бокала, а рядом с диваном на шикарном персидском ковре валялось черное шелковое женское платье — именно то, в котором была спутница пропавшего.