При упоминании рода и отца он снова вздрогнул. Я снова попал. Только вот опять бил наугад. А еще он удивился. Думаю дело в том, что Максимус терпеть не мог своих старших родственников, и вариант их вмешательства в дело продажи собственности вообще этим упырем не рассматривался.

Находясь в полнейшем охренении от наглости, с которой меня пытались лишить имущества и денег я и покинул «гостеприимную» зеленую виллу, направившись обратно в «Проделки Пака».

***

В остерию я вернулся в смешанных чувствах. С одной стороны, пришли проблемы, откуда не ждали. С другой, вот же они — проблемы. Явно я в этот мир попал не для того, чтобы паштет из павлиньих язычков наворачивать и местные вина дегустировать.

Как я жил раньше? Дом — работа. Работа-дом-пивная. В перерывах — многочисленные подружки, появлявшиеся и исчезавшие из моей жизни, не оставляя следа ни в памяти и в душе. По молодости — выезды на бугурты или ролевку. Ближе к сорока — возня в мастерской. Тихая, спокойная, размеренная жизнь.

А здесь? Не успел прийти в себя, чуть не упал с горы, получил ножом в ногу, узнал, что меня ограбили. И все это за один день! А еще жена мне была неверна и пыталась меня убить, вместе с любовником. Ну то есть не меня, а того, кто станет мной… Ну вы поняли!

Самое странное, что мне это нравилось. Кровь бурлила. Как будто в давно не проветриваемой комнате кто-то настежь открыл окно, впуская свежий ветер. Да он переворачивает посуду и отрывает занавески. Но теперь можно было дышать полной грудью! Какое-то такое у меня было ощущение. Плюс, я думаю, сказывался гормональный фон моего нового тела. Двадцать два это тебе не сорок восемь!

Войдя в остерию, я бросил находившемуся в общем зале Друзу:

— За мной, центурион! — И проследовал в свои отдельные покои.

Да, у Максимуса имелись постоянно зарезервированные за ним апартаменты в «Проделках Пака». Максимус выбрал их, из-за кухни и еще поскольку никогда не считал денег, скотина. Аренда этих покоев обходилась в кругленькую сумму. Зато всегда было где остановиться по прибытии в город. В общем, спорное решение. Но в свет последних известий о том, что мои финансы занялись вокалом, то есть поют романсы, от апартаментов, наверное, придется отказаться.

Я остановился напротив двери комнаты, предоставленной сестре Кассандре, и деликатно постучал. Дверь распахнулась немедленно, как будто сестра стояла прямо за ней, ожидая визитера. Руки ее были окровавлены, в руках она сжимала бронзовый треугольный нож, покрытый письменами. На столе за ее спиной было разложено какое-то месиво из кишок, внутренних органов и кровавых пятен. Все, что осталось от крупного голубя. Сердце птицы, лежащее в центре композиции, по-прежнему пульсировало.

Кассандра склонила голову и вопросительно уставилась мне в глаза.

— Эээ. Сестра. Не знал, что прерываю какой-то ритуал… — голубя мне не жалко, терпеть этих птиц не могу, но все же неожиданно, немного. — мне нужна твоя помощь и совет в мирских, так сказать, делах.

Она кивнула и отошла сполоснуть руки в небольшом тазу, тщательно промыв нож, она вытерла руки полотенцем и показала:

– Я готова. Идем к тебе?

— А что за ритуал, — не сдержал я любопытства. — Что-нибудь вроде ежедневной жертвы Богине?

– Гадание. Ты совсем ничего не смыслишь в путях богов, Максимус Доримед. Богам не нужны жертвы. Тем более регулярные. Не мы правим богами с помощью ритуалов или поклонения. Так думают только еретики. А боги правят нами с помощью пророческих видений и предсказаний. Или прямого вмешательства в судьбу, как было с тобой.

— Хорошо. Пойдем ко мне.

Друз во время этой сцены благоразумно молчал. Кассандра бросила последний взгляд на кровавую композицию в центре стола, и задумчиво хмыкнула.

— Прикажи слугам убрать это, пока не завоняло.

И направилась вслед за мной к двери.

После того как все распоряжения были отданы, мы устроились в угловом кабинете, и я приступил:

— Во-первых, Друз. Сколько у тебя осталось с собой наличных?

— Не знаю, господин. Я не пересчитывал деньги. Взял из тайника ту шкатулку, которую вы мне показали, «на всякий случай». Навскидку около тысячи феррумов там еще. Ну и серебрянок почти две сотни.

Серебрянками или серебрушками называли монеты из сплава меди и серебра. Основным платежным средством у простолюдинов служила медь. Средний класс читал цены и рассчитывался в серебрянках.