— Что, прямо сейчас?

— Не думаю, что там полноценный храм. Да даже если и так. Он, скорее всего, заброшенный. Или ты боишься?

— Сколько нам взять с собой человек?

— Сам реши. Ты командуешь, Максимус. Но я бы взяла твоего центуриона — знатный боец. И, пожалуй, Нуру. Ему, как новообращенному полезно участвовать в деянии во славу богини. А! Еще Гнея захвати. Повезло старику. Не забудь Свет Вечности.

— В чем Гнею повезло?

Но она, не затрудняя себя больше объяснениями, медленно двинулась к границе лагеря, подняв жутковатый артефакт над головой. Намидийцы шарахались от нее в разные стороны. Я, чертыхнувшись, быстро созвал остальных, и мы поспешили за нашей проводницей системы некро-ДЖиПиЭС.

Мы шли не больше получаса среди пыльных холмов, озаряемые светом Фобоса и мертвенным сиянием пламени костяного факела. И вскоре набрели на жалкую кучку развалин, видимо, раньше действительно бывшую храмом. На полуразрушенных колоннах все еще можно было видеть изображения дроздов, бабочек и сов. Храм, который я видел во сне, был небольшим, но совершенно целым. Этот же… Огрызок. Но это был точно он. Я просто это чувствовал. Мы пришли туда, куда нужно.

Справа от храма неверном свете красной луны я увидел кучи земли, и множество небольших траншей.

— Отсюда он их и поднял. — прожестикулировала Кассандра. — Про этот храм, скорее всего, известно в ближайших поселениях, и здесь, до сих пор, хоронят людей со всей округи, на день пути. Алтарь внутри.

Как только мы зашли в зал жертвоприношений, свеча в мертвой руке мигнула и погасла. Кассандра начала тщательно упаковывать свой зловещий артефакт в ткань.

Друз и Нуру остались у входа. А вот Гней решительно зашел внутрь и подошел к алтарю, склонившись над ним. Не касаясь, но провел над поверхностью руками. И повернулся к Касандре.

— Ты была права, сестра. Здесь приносили жертвы. Алтарь еще жив. Сила повелительницы чувствуется в нем.

— Я всегда права — невозмутимо ответила эта великолепная женщина, — Максимус, что ты стоишь? Алтарь нужно разрушить. Используй меч богини. Во имя ее.

В которой я совершаю уголовно наказуемое деяние, узнаю еще немного о своем мече, кладу всю свою команду в минуса, злюсь на жабу и получаю приглашение на завтрак

— Хочу напомнить, что разрушение алтарей официальных божеств империи является преступлением с точки зрения публичного права! — Из дверного проема вышел Юстас.

— А ты откуда здесь взялся? — Спросил я ошарашенно.

— Я шел за вами всю дорогу. Подальше от этой адской свечки. — С достоинством ответил он. — У меня от нее голова болит. Я просто обязан был вас предупредить, патрон. Если кто-то узнает или донесет, вас могут ожидать крупные неприятности. Святотатство не сходило с рук даже главам родов.

— И кто же донесет, кирпичом тебе по яйцам? — Подозрительно сузив глаза, грозно вопросил Друз. — Не ты ли, крыса чернильная?

— Вы оставьте свои мужланские штучки, господин эксцентурион. Высказывать подобные предупреждения — моя работа. А доносить на патрона — нет.

– Выгоняй их вон. — Спокойно показала Кассандра. — Пусть останется только Владеющий. Остальным небезопасно находиться здесь, когда алтарь будет разрушен.

— Ты заканчивай, сестра, свою бесовскую пропаганду. — Раздраженно ответил я. — С какой стати мне ломать каменный блок, да еще и мечом Богини. Ты в своем уме вообще? А если он сломается? В смысле клинок. На алтарь мне насрать.

— Максимус. Срать на алтарь бессмысленно. Он от этого не пострадает. Меч богини сломать невозможно. Не тебе, уже точно. Это лучший инструмент для разрушения алтаря ложного божества. Что касается твоего «зачем». Тебе, избранному Богини, нужен повод?

— Мы теперь будем по приезде в город сразу направляться в ближайший храм, чтобы совершить акт повреждения имущества из хулиганских побуждений? Почему я тогда, как избранный Богини, не переломал все алтари в Оро-Терра?

— Да. Повреждения мозга все же произошли. — Дальше она начала делать жесты медленнее, как будто объясняла что-то ребенку, деля предложения на простые группы слов. — Из этого храма. Его жрецом. Было организовано нападение. На тебя. И твоих людей, Максимус. Жрец возродился на этом самом алтаре. Ты не можешь оставить такое безнаказанным. Ни как патриций. Ни как избранный Богини. Вернее можешь, конечно. — Я впервые увидел на ее лице сильные эмоции. И это было просто концентрированное презрение. — Я даже продолжу молиться за тебя, Максимус. Но не от всего сердца. Ибо не смогу уважать труса. Человек, стерпевший пощечину, вскоре позволит вытирать об себя ноги.