Заявление, сделанное Варановым, в должной мере разрушило ту мрачную завесу, которую Генри Харроу пытался накинуть на Анну, чтобы очернить её. По сути, то заявление даже обратило эту попытку против самого Харроу, представив его мелким и жалким интриганом, готовым пойти на ложь в зале суда ради того, чтобы получить желаемое.

Мои губы тронула улыбка. Ох, что тогда началось. Чёртов скандал, когда в сторону Харроу полетели обвинения в попытке лжесвидетельствовать. А мы ещё и обвинением в распространении лжи, порочащей честь и достоинство нашей клиентки, заявили. Больше для вида, конечно. Я не сомневался, что продолжи мы давить, Захария бы отвертелся от них. Но смысл был не в этом. Главное, что ведро зловонных помоев, которые приготовил Генри, мы вылили ему же на голову.

Красота, да и только.

Услышав тихий вздох и лёгкое шуршание ткани, я поднял голову. Молотов повернул голову и открыл глаза. Я ждал этого. Врачи сказали, что он должен прийти в себя в течение нескольких часов, и не ошиблись.

— Ал… Александр… — хрипло выдохнул он, заметив мою сидящую в кресле фигуру.

— Спокойнее, — я встал и, взяв стоящий на столике рядом с койкой стакан воды, поднёс к его лицу, чтобы тот мог ухватить губами трубочку. — Попейте. Врачи сказали, что вы будете чувствовать слабость и обезвоживание, но это нормально.

— Что случилось? — спросил он, когда смог наконец напиться.

— Вы попали в аварию, — ответил я. — Случайную на первый взгляд, но…

Внезапно его глаза распахнулись, а эмоции, до этого момента напоминающие неразборчивый туман, вдруг всколыхнулись, когда до него дошёл смысл сказанных мною слов.

— Анна! — выдохнул он и дёрнулся в койке. — Александр! Процесс…

— Спокойно! — сказал я, с силой надавив ему на плечо рукой, чтобы не позволить вскочить с кровати. — Лежите и не двигайтесь.

Не то чтобы он смог это сделать, но рисковать я не собирался.

— Процесс закончился два дня назад, — сообщил я, увидев одновременно удивление и панику в его глазах. — Мы выиграли.

На то, чтобы пересказать ему всё, что случилось, ушло минут двадцать.

— Решением четырёх против одного Анна Харроу была признана полноправным наследником титула Землевладельца Харроу, — сообщил я ему. — А поскольку суд уже ранее принял представленные нами документы, это стало основанием для установления этого факта. Мы победили.

Забавно. Я много раз видел, как люди, узнав о том, что всё закончилось хорошо, теряли силы. Будто из них выпускали весь воздух. Как если бы всё то безумное напряжение и тревога, что они испытывали до этого момента, было для них своеобразным каркасом, на котором держалась их решимость.

И сейчас я наблюдал то же самое.

Я видел, как Анна плакала в машине, пока мы ехали из зала суда. Плакала от счастья и облегчения, неспособная поверить в то, что всё это наконец закончилось. В тот момент я боялся, что у неё случится истерика на почве морального истощения после всего пережитого.

Молотов же… Он просто упал, прикрыл глаза. В его эмоциях зияла такая пустота, что я даже на какой-то миг испугался, что лежащий на постели человек испустил дух.

К счастью, это было не так. Потому что вслед за этой пустотой пришло ощущение настолько безмерной и неописуемой лёгкости, что если бы не прикрывающее его одеяло, он, должно быть, воспарил бы к потолку.

— Мы победили, — повторил он мои слова.

— Да, — кивнул я. — Победили.

— А что с Генри Харроу? — спросил он, на что я лишь пожал плечами.

— Без понятия. Он устроил истерику и уехал через несколько минут после вынесения решения.

Несмотря на наш с ним своеобразный конфликт, я испытывал симпатию к этому человеку. Даже в такой ситуации его в самую первую очередь интересовало лишь состояние дел его клиентки. А потому я не стал говорить ему о том, что сказали врачи. Он ещё узнает. Сломанные ноги и позвоночник.

По заверениям местных хирургов, Вячеслав Молотов больше никогда не сможет ходить.

— Ты обязан меня пустить! Я Генри Харроу! Я…

— Землевладелец Тёрнер более не считает ваше присутствие в своём доме приемлемым и желанным, — бесстрастно произнес стоящий у ворот охранник.

Едва ли не стачивая зубы друг об друга в скрежете, Генри хотел было вновь начать орать, но… сдержался. Причиной тому было не неожиданно одолевшее его благоразумие. Нет. Скорее ещё десяток охранников, что окружали его машину, даже не пытаясь скрывать своё оружие.

— Я хочу с ним поговорить, — всё так же твёрдо, но уже без былой пылкости заявил Харроу.