Лекс посмотрел на меня, озадаченный.

— Думаешь, у тебя есть полномочия, чтобы заключить такую сделку?

— Нет, но у меня есть рычаги, чтобы усадить Германа за стол переговоров. И это как в школьной математике, два пишем три в уме… Короче, вас-то я могу помирить, но эльфы озлобятся на тебя, на Германа и на меня, к гадалке не ходи. Да дело не в них! Лекс, ты сейчас стоишь на очень тонком льду. Я готов поступить правильно, по-человечески, и помочь не тебе, а твоим людям, даже если что-то сам и потеряю. Я могу организовать твою встречу с Германом Дурневым и его коалицией и даже попробую в какой-то мере бороться за тебя, чтобы урегулировать этот вопрос без кровопролития. Но моё предложение заканчивается через пять минут, так что принимай решение, пока я тут насмерть не замёрз. А то какой из меня миротворец, если дуба врежу.

Наступила тишина, пока Лекс всё хорошенько обдумывал.

Я понимал, насколько он сбит с толку моим предложением получить «билет на волю», этой неожиданной индульгенцией, но я, в отличие от него, видел лес за деревьями.

Герман Дурнев, несомненно, предпочёл бы победить, не совершая долгого и опасного похода по замёрзшему фарватеру. Эльфам придётся просто довольствоваться возвращением своих земель. Множество жизней окажутся спасены, а Лекс, как угроза, будет окончательно демонтирован. Кто знает, может, он даже извлечёт урок из этого опыта, или, возможно, эльфы просто прирежут его посреди ночи? В любом случае выиграет народ, а это главный профит любой операции.

— Я не трус, — наконец сказал Лекс после раздумий, что показались мне короткой вечностью. — Если ты сможешь заранее договориться о мире, я… я рассмотрю этот вариант, но оставляю за собой право уйти.

— Есть такое выражение «можно привести коня на водопой, но нельзя заставить его пить», это уже он должен сделать сам. Я к тому, что обещаю привести высокие договаривающиеся стороны до стола переговоров, но… не смогу за вас заключить мир. И если всё сорвётся, не смогу вас, обе стороны, проконтролировать. То есть, если вы там поругаетесь, высока вероятность, что они тебя попросту убьют.

Лекс сжал кулаки, и я увидел, как в его глазах вспыхнул гнев. Но этот гнев начал угасать, пока я сохранял хладнокровие, просто ожидая его ответа. Он был разгневан и надломлен, это уж точно. Какие бы бунты ни произошли у него дома, они показали, что он не сможет победить.

— Тогда назначай переговоры, — вздохнул он. — Давай остановим эту войну.

Герман Дурнев поначалу просто ушам своим не поверил, когда ему всё это выложил.

А выложил я немало, уж поверьте.

Я ведь его армию нагнал, когда она, распевая во всё горло и бряцая оружием, бодро чесала по Западной Дороге.

Представьте себе такую картину: колонна прёт, снег хлещет по небритым рожам, а бравые орлы горланят боевые песни, одна другой разухабистее, и наперебой хвастаются былыми, а может, и чисто выдуманными подвигами. Ну, типа кто кого круче уделал и где больше врагов нашинковал. Обычное солдатское бахвальство, короче.

Армада, надо сказать, собралась внушительная, не хухры-мухры. Реально целая прорва народу, конца-края этой колбасе не видно, и все как один в каких-то диковинных шёлковых хреновинах на шеях, то ли шарфы такие крутые по последней местной моде, то ли воротники какие-то хитрые. Эти цветастые тряпки, судя по бодрым и весьма довольным харям вояк, грели их просто на ура, получше любой печки, как будто у каждого там под одёжей припрятана персональная батарея центрального отопления.

И это при том, что снежище валил такой, будто небесная канцелярия решила устроить нам тут внеплановый филиал Якутии в разгар зимы, а столбик воображаемого термометра падал с такой скоростью, что, блин, скоро сопли в носу начнут замерзать, превращаясь в ледяные сталактиты. Реально дубак стоял знатный, пробирающий до самых костей.

Самого Избранника, то есть Германа, я засёк не в тёплом обозе, где обычно всё высокое начальство отсиживается, попивая что-нибудь горячительное и раздавая ценные указания, а, прикиньте, в самой гуще событий, в авангарде!

Он лично вёл своих орлов вперёд, к цели, надо полагать, неблизкого похода, рассекая грудью морозный воздух. Такой, знаете, весь из себя полководец, прям Кутузов местного разлива, не меньше.

Герман, надо сказать, чуть ли не подпрыгнул от радости, когда я, как снег на голову, вынырнул перед ним прямо посреди дороги, чуть не столкнувшись с его головным дозором.

Обрадовался так, будто старого кореша встретил, с которым не один пуд соли съели и не одну бутылку контрафактного виски распили.

И тут же широким гостеприимным жестом пригласил, мол, давай, Алексей Сергеевич, пристраивайся рядышком на своём скакуне, поболтаем по пути, обсудим текущие наши дела,

Заодно сообщил, что они, короче, решили пока не гнать лошадей и в прямом, и переносном смысле. Хотели подождать, пока не доберутся до Елового Тракта, и уже там, на более-менее приличной дороге, намазать оси своих многочисленных боевых телег какой-то фирменной скоростной мазью. Ну, типа местный хай-тек для ускорения логистики, чтобы колёса крутились быстрее, и вся армада не тащилась, как сонная черепаха, повышая транспортные издержки. КПД, все дела; даже в военном деле без этого никуда, как я успел заметить.