Поспать не удалось. Чёртовы Имперские патрули всю ночь выли сиренами, носясь по городу. Проводили розыскные мероприятия! И как думаете, нашли хоть что-то или кого-то? Конечно, нашли. Этим самодурам нужно отчитаться перед Императором-батенькой и показать, как доблестно они могут работать!

Загребли пару десятков китайских торговцев, избили до полусмерти и повесили на них организацию теракта. Бедные узкоглазые скорее всего даже не понимали, о чём их спрашивают. Откуда я всё это знаю? На противоположной стороне дороги был магазинчик мебели под названием «Джек и Чан». Забавно, но владелец бизнеса даже отбивался. Вынес зубы трём гвардейцам, а потом его шарахнули молнией и отволокли в машину.

Вот такая она, внешняя и внутренняя политика. Подходишь по приметам? Добро пожаловать в пыточную камеру! А там сознаешься в чём угодно, главное, чтобы палач был умелым. Тем не менее, нас с Тёмычем не беспокоили.

Часов в пять утра мы поняли, что шансов вздремнуть ровным счётом никаких, а следовательно, в отеле делать нам нечего. Вызвали такси и поехали на вокзал. Вокзал оказался оцеплен, как режимный объект.

Досмотр документов, обыск, повторная проверка документов и очереди, бесконечные, мать их, очереди! К кассам мы пробились в начале десятого. Купили билеты и с невероятным наслаждением погрузились в купе.

Взмыленная проводница с вьющимися волосами заскочила в наше купе и, задыхаясь, выпалила:

— Господа, будете что-то кушать? Может, выпить желаете? А то у нас тут дурдом, ей богу. Нет, ну что вообще творится в наше время? Нападение на Имперский дворец? Это как вообще? Если силовики профукали такое, то простой люд и вовсе никто не защитит. Кому мы нужны? — Она вывалила на нас все свои страхи и возмущения. Думаю, поток жалоб на судьбу продолжался бы бесконечно, если бы я не взял всё в свои руки.

— Увы, любая власть в первую очередь защищает лишь себя, и только во-вторую, а может, и в третью — обычный люд, — согласно кивнул я, прерывая тираду проводницы, и резко перешел к делу. — Будьте добры, два стейка, уху, чесночные булочки, беляши, пирожки с яблоками и графин морса. А то из-за этих чёртовых нападений мы с пяти утра в очереди на вокзал торчим. С голоду помираем, честное слово, — приложив руку к груди, проговорил я и протянул женщине сто рублей. — Это вам за скорость подачи.

— Поняла, — довольно улыбнулась она, забирая стольник. — Пятнадцать минут, и еда будет у вас.

Дверь защёлкнулась, оставив нас с Артёмом в относительной тишине. За окном носились люди, стараясь успеть на поезд, а кто-то уже опоздал и крыл фаллосами власть и придурка, устроившего обыск на входе. Как и обещала, проводница принесла еду через пятнадцать минут. Не сказать, что всё с пылу с жару, но еда тёплая, свежая, и на том спасибо.

Едва мы принялись жевать, поезд тронулся с места, мерно постукивая колёсами. Я с облегчением вздохнул, видя, что мы становимся всё дальше от Императорского дворца и того безумия, что произошло накануне. За окном мелькали золотистые поля пшеницы и небольшие деревеньки, залитые яркими лучами солнца.

Я сидел напротив Тёмыча, который выглядел мрачнее тучи. Его взгляд был прикован к ухе, в которой он вяло ковырялся ложкой. Было видно, что его что-то тревожило и это были явно не очереди и вчерашняя бойня.

— Рядовой, — окликнул я его, слегка пнув по носку ботинка. — Ты чего такой мрачный? Физиономия кислая, будто ты лимонов объелся.

Артём иронично улыбнулся. Возможно, ему понравилась шутка про рядового Свинину, либо часть про лимоны. А может, просто улыбнулся своим мыслям. Он словно колебался, стоит ли говорить о том, что на душе. Но, наконец, вздохнул и тихо произнёс:

— Да ничего особенного. Вчера мать посмотрела на меня так, будто я пустое место. Ты, наверное, никогда не чувствовал такого. Но… — он замялся, подбирая слова, и продолжил. — Как будто я гонюсь за недостижимой мечтой. Стараюсь, рву жилы. И как бы я ни был хорош, для неё всё равно останусь сыном, недостойным своей матери. Понимаешь?

— Конечно, понимаю, — кивнул я и попытался разбавить мрачную атмосферу шуткой. — Жилы рвёт он. Посмотрите на него. За семь лет всего-навсего освоил огненный шар. Тоже мне, трудяга, — хихикнул я и тут же получил пинок по берцовой кости.

— Да иди ты, — улыбнулся Артём немного бодрее. — Она сказала, мол, я должен вырасти сильным мужчиной, достойным любви, а не выпрашивать любовь у матери…

— Знаешь, что я тебе скажу? — задумчиво произнёс я.

— Ну-ка. Удиви меня своей сопливой жизненной мудростью, — поддел меня Артём, откинувшись на спинку сиденья.

— Удивлю. Не переживай насчёт этого, — кивнул я. — Порой мы стучимся в закрытые двери, думая, что за ними нас ждёт нечто прекрасное. Но они не открываются. Мы пинаем ногами, берём лом и пытаемся выкорчевать дверь, ведь вот оно, счастье! Только протяни руку! Ещё немного усилий и… — Я сделал театральную паузу, чтобы ещё сильнее завладеть вниманием брата. — Потратив огромное количество времени и сил, мы открываем эту дверь, а за ней нет ничего. Лишь разбившаяся надежда и разочарование.