— О Господи, — сказал вдруг Лонни и замер, прижав кабель к бедру. Он ткнул куда-то пальцем.

Псы. Останки сторожевых псов, о которых мальчишка рассказывал Прентису.

— Это вы с ними сделали?.. — не подумав, ляпнул Прентис.

— Чувак, не дури, — с омерзением бросил Лонни.

Псов выпотрошили: розовые высохшие внутренности их, кишащие червями, рождественскими гирляндами свисали с веток небольшой сосны, растущей по соседству. У собачьих трупов были переломаны спины, и каждая туша скручена в кольцо гниющей плоти, похожее на змея-уробороса: головы вдавлены меж рёбер, шеи — между задних лап, морды просунуты в разорванные анусы, черепа продавлены до ушей. Прентис испытал смешанное с отвращением изумление: чтобы так изуродовать трупы, требовалось приложить немало времени и сил, а главное, непонятно зачем. Туман рядом с изувеченными трупами сгустился так, что стал почти непроницаем. От взгляда на мглистый вихрь Прентиса повело, словно это его, а не псов, вывернули наизнанку.

Он отвернулся. Они двинулись дальше, таща кабель вдоль ограды, и достигли чёрных кованых ворот. Ворота были не очень высокие. Лонни легко перелез на ту сторону и протащил кабель. Прентису восхождение далось с большим трудом, и он спрыгнул как раз в тот момент, когда старый «Форд»-пикап, семафоря уцелевшей фарой сквозь туман, прорвался через плотную поросль. Тракторные колёса его внушительно трамбовали кустарник. Старый хиппи ухмыльнулся из кабины и подвёл грузовой автомобиль поближе. Но, приглядевшись внимательнее, Прентис различил за показным весельем Дракса страх. Старик был напуган не меньше их самих.

Накинув куртку, Дракс выбрался из пикапа. Руки у него тряслись.

— Я их видел, я их видел, я их отогнал, — затрещал он, выдвигая откидной бортик грузового отсека, и при мускульной поддержке Лонни прикрепил туда кабель. Прикрепил к деревянной шпульке, с которой уже был соединён другой кабель, почти равной длины. Шпулька бухнулась на дно грузоплатформы. Хиппи отмотал чёрную изоленту, оглянулся через плечо — он явно ожидал нападения.

— Это ты стрелял? — спросил Дракс у Лонни, не прерывая работы. Он взялся за оставшийся изолированным участок кабеля и другой рукой сорвал насадку. Медная жила, обнажившись, заискрила в тумане.

— Не-а, — сказал Лонни. — Это не мы.

Из-под пикапа донёсся шум, мягкий, но явственный.

Дракс меж тем взялся за конец кабеля, закреплённого на бобине в кузове, и присоединил к тому кабелю, который Лонни с Прентисом протащили через ограду. Прикрепил на место колпак из каучука и чёрной изоленты.

— Надеюсь, — сказал Дракс, — Мескалито [66] его удержит.

Крутящиеся во мгле тени, казалось, переползли на его бледное лицо, когда он отпустил кабель...

Что-то сбило Дракса с ног. Прентис отскочил и нагнулся посмотреть, что это. Лиза. Господи, это Лиза... от её лица оставалось ещё достаточно, чтоб узнать... на спине у неё отпечатался след крупной шины, одна клешнеподобная рука хватается за ось пикапа, как утопающий мог бы сжимать брошенную ему верёвку. Свободной рукой она вцепилась в лодыжки Дракса, повалила его оземь. Хиппи отбивался, лицо его исказилось от ужаса.

Долгое мгновение Прентис боролся с острым приступом жалости, но тут туманная вуаль отдёрнулась, и он увидел, что её голову обмотали черви... черви продолжали управлять её телом...

Бухнул револьвер Лонни, мглу разорвало эхо. То, что осталось от головы Лизы, взорвалось. Дракс поднялся, отбежал от пикапа и кабеля, встал с дробовиком наготове.

— Назад! Рикошеты!

Выстрел дробовика оторвал трупу Лизы руку в плече. Тело продолжало волтузиться под пикапом, но черви явно затруднялись наладить его функции после столь серьёзного ущерба.

Прентис отвернулся. Дракс побежал к пикапу, влез в кабину и запустил двигатель. Прентис открыл рот, чтобы сказать Лонни: С меня хватит, я сматываюсь. Язык прилип к нёбу. Ему показалось, что онемело вообще всё тело. Ему чертовски хотелось сбежать из проклятого места, но он отнюдь не был уверен, что сумеет перелезть через две ограды.

И тогда Лонни поднял револьвер, готовый застрелить Джеффа Тейтельбаума — а это был именно Джефф; он выскочил из тумана, таща за собой бородатого грязного незнакомца.

Констанс безразлично лежала под трахавшим её Артрайтом. Каждый толчок его бёдер пододвигал девушку на несколько дюймов по террасе, к бассейну. Наконец голова Констанс оказалась над стеклянистой недвижной поверхностью. Она видела, как снуют под водой твари. Она их чувствовала. Их всех. А ещё — всех червей, что копошатся в почвенных слоях под поверхностью земли, непохожих на Акишра и в то же время родственных им; все ленточные черви, все глисты земли извивались в предвкушении; она чувствовала клубящиеся в воздухе формы, недоступные обычному глазу; она ощущала колоссальное спиритическое притяжение Магнуса, снижавшегося над бассейном. Он далеко не ушёл. Он только отлетел в сторонку — выждать.

В тумане над её головой возникали и пропадали тени различных форм, странные геометрические узоры, вроде иероглифов майя, уродливые пародии на мандалу. Появлялись и исчезали созвездия. Одно как скорпион, второе как паук, третье как висельник.

Девушка наблюдала эту картину с отвлечённым интересом. Волосы её касались глади бассейна, и её медленно засасывало туда, в вязкую глубину; Артрайт продолжал вонзаться в неё, толкал по скользкой поверхности, над водой зависли её плечи, скоро — туловище, она упадёт в воду головой вниз, и рой, снующий там, выест её глаза...