А как насчёт Эми? подумал Прентис. Как насчёт её связи с Денвером? Её смерти?

Он подавил эту мысль. Иногда приходится просто закрыть глаза и...

— Возможно, ты прав, — нехотя отвечал Джефф. — Но вся эта бренчащая на гитарах толпа... их там охеренно много, челло. Как мне его в ней отыскать, при условии, что он действительно там?

— Пройдись на своих двоих. Опроси клубных тусовщиков. Может, тебе даже повезёт наткнуться на Митча. Я хочу сказать, если ты...

Он осёкся. С его губ чуть не сорвалось: ...если ты подашь на Денвера в суд, то рискуешь потерять кучу денег и стать врагом Артрайта. Но если он это скажет, Джефф [39] сразу поймёт, что Артрайт надоумил Прентиса.

Это неправильно. Прентиса всего так и корчило изнутри. Неправильно, неправильно, неправильно, неправильно. Слово колотилось о стенки его разума, точно колокол. Неправильно.

Джефф устало потянулся.

— Я чертовски устал обо всём этом думать. Я завтра решу, как поступлю.

Прозвенел телефон. Джефф ответил монотонно:

— Да. Здравствуйте... Да, он здесь.

Он передал трубку Прентису и вышел.

Прентис приложил трубку к уху.

— Том Прентис слушает.

— Приветик, «Том Прентис слушает». Это Лиза.

У Прентиса снова свело кишки. Он почувствовал предвкушение... и страх.

— Привет. Я рад, что ты позвонила.

— Слушай, Зак хочет, чтоб я тебя пригласила на вечеринку для некоторых его друзей. Она пройдёт на их территории, но всем займётся он, я так думаю. И... гм... он меня попросил поинтересоваться у тебя... он был так загадочен... что там с Джеффом? Что бы это ни значило.

— М-м... всё хорошо.

Подслушивает ли Джефф? А с чего бы ему подслушивать?

— Я обо всём позаботился.

— Отлично, я так думаю. Я в любом случае не в курсах, что у вас там за дела. Впрочем, пригласить нас на вечеринку — это довольно мило с его стороны, ты не находишь? Заодно сэкономим.

— Я бы с удовольствием на тебя потратился. — Но он радовался, что не придётся. Он почти истощил свои запасы. Может, лучше написать тот слэшер? — Если на то пошло, я бы с тобой в Багдад полетел на F-16.

— Рада слышать. Я люблю свидания во взрывном стиле. Да, я почти забыла сказать, Артрайт устраивает вечеринку у Денверов в субботу...

— Где? — Он не сумел скрыть изумления.

— У Денверов. Он это так сказал, ну я так поняла, что ты знаешь, кто это. Ты меня не просветишь?

Она дала ему записать время вечеринки и адрес, они обменялись ещё парой малозначащих реплик и простились.

Он повесил трубку. Превосходно, сказал он себе. Вопрос насчёт Митча можно будет прояснить прямо на месте.

Тогда чего ты так испугался? была его следующая непрошеная мыслишка.

— Впервые увидев Мокруху, я отказался поверить, что это когда-то было человеческим существом. Если бы я поверил, я бы, наверное, обосрался, — сказал Блюм. — В конце концов, я всё равно обосрался.

Он был на шесть дюймов выше Гарнера, но сутулился так, что, сидя в кресле, казался почти того же роста. Неаккуратные редеющие волосы не скрывали клоунскую залысину на лбу. Лицо у него оказалось усталое, циничное, с длинным тонким носом и, скорее, непримечательными чертами. Типичными для частного сыщика. Он снова приложился к пиву.

— Вы уверены, что не хотите пива или чего-нибудь такого? — спросил он у Гарнера. — Не люблю пить в одиночестве.

Предложение прозвучало соблазнительно. Гарнеру иногда нестерпимо хотелось выпить, чтобы немного притупить гложущий внутренности страх за Констанс. Но он не собирался пускать коту под хвост годы воздержания, дав себе слабину.

Гарнер покачал головой.

— Не-а. Я лучше «Севен-Ап», если вам это поможет.

Они сидели в уголке бара под неприятно дребезжащими часами с изображением кота Феликса. Гарнер предпочёл бы расположиться ближе к двери: в таверне воняло выдохшимся пивом и мочой.

— Сколько таких тел вы повидали? — спросил он.

— Это если называть их телами... Два.

Блюм тяжело поднялся со скамьи и отошёл к барной стойке. Через несколько минут он вернулся, неся в одной руке двойную текилу, а в другой — стакан шипучки. Он сел, протянув Гарнеру стакан.

— У них нету «Севен-Ап». Только «Спрайт».

— Сойдёт. Отлично. Так вы говорили...

Блюм опрокинул двойную текилу в один присест, надул щёки и грустно покачал головой.

— Если бы там не осталось черепа, вы, скорей всего, даже не узнали бы в этой куче мяса человеческие останки. Там всё перемешано. Просто... мокрые кости. Орошённые кровью, переломанные кости. Орошённые... кровью и ещё какой-то гадостью. Мочой и флегмой, мне кажется. Возможно, ещё дерьмом из раздавленной прямой кишки. Переломанные кости, раздавленные внутренности, лужа крови. Одежды не было. Непохоже, чтобы это откуда-то выкопали: слишком свежие останки. Непохоже, чтобы кто-то осквернил могилу. Поверьте мне, кости были как новые. В одном случае сохранился череп с остатками плоти, а ещё глаза... гм, один глаз уцелел. Но без век.