Шрифт:
Прентис извёл ещё десять минут на поиск энциклопедии телевизионной истории в разделе ностальгической литературы. Денверу там был уделён краткий абзац.
Даты рождения составители не указали — единственный случай во всём справочнике. Там значилось лишь: Рожд. (?). Последняя фраза сообщала: женился на вдове немецкого промышленника Альберта Штутгарта в 1946 г. [52] , на момент составления данной статьи бездетен.
52
Это противоречит ранее приведённым сведениям, согласно которым брак Эльмы и Сэма был заключён всего через несколько лет после гибели её мужа и переезда Штутгарт в Калифорнию. Насколько намеренная это ошибка, переводчику неясно.
Это был он.
И что? У парня наверняка неограниченный доступ к лучшей еде и пластической хирургии. Может, он на фото 1920-х казался старше, чем был. Однако, глядя на фотографию, Прентис почувствовал угрюмую уверенность. Отвратительное ощущение... узнавания.
Он решил ещё раз проверить микроплёнки. А вдруг там найдётся статья про тот эпизод с растлением малолетних? Если повезёт, удастся выяснить имена опекунов девочки...
Прентис в третий раз надавил на кнопку звонка. Маленький домик с испанской черепичной крышей, облицованный штуком. На крыльце в ящичках растут герани-заморыши.
Изнутри проблеяли:
— Нулана, выкладывай, с чем припёрся!
И затем деланным мультяшным голоском:
— Нуланавладывайсчепёрся!
Дверь распахнулась. Появилась женщина с попугаем на плече и подозрительно нахмурилась. Ей было лет шестьдесят с небольшим. Волосы выкрашены в странный серебристо-синий цвет, излюбленный некоторыми старушенциями, лицо добродушное, мешковатые глаза — зелёные, точно перья попугая. Женщина носила муу-муу [53] , расшитое алыми и синими цветочками. На правом плече старухи сидел ярко-зелёный попугай, кося на Прентиса недружелюбный глаз.
53
Разновидность гавайского платья свободного покроя.
— Всё, что я могу сказать, молодой человек, это что лучше бы вы мне ничего не пытались всучить, — проскрежетала женщина. — Ничего мне от вас не нужно.
— Вы миссис Грисволд?
Она почесала попугаю шейку.
— Я не привыкла отзываться на миссис. Я Лотти Грисволд. Что вам угодно?
— Вообще-то... — А что ей сказать? Открыться? С затаённым вздохом он избрал способ, который представлялся ему перспективней остальных. Ложь, смешанная с правдой. — Я писатель. Верней, сценарист. Меня зовут Том Прентис. Я, э-э, хотел бы написать сценарий биографической картины о вашей племяннице Венди Форрестер.
— Она умерла. Венди умерла! Разве вы этого не выяснили?
— М-м, нет. А когда она умерла?
— Через год после тех чудесных летних каникул, разрази их. Вы это и сами могли бы узнать. Я не дура. Я вам без контракта больше ничего не расскажу.
— Что?!
— Вы меня слышали. Вы хотите получить историю. Вы знакомы с теми, кто согласен за неё заплатить. Я задолжала памяти бедного ребёнка! Я обязана получить за её историю хоть немного.
Прентис чуть не расхохотался, заслышав это выдержанное в духе крендельковой логики рассуждение. Но заставил себя ответить:
— Ясно. Ваша история сгодится для кино. Но мне недостаточно... мы не знаем, соберёт ли фильм кассу...
— Как может не собрать кассу фильм о двенадцатилетнем ребёнке, доведённом до самоубийства развратным телепродюсером? Верите иль нет, а несчастное дитя покончило с собой.
Прентис аж отпрянул от удивления. Он ничего не читал о самоубийстве в той статье. Но ведь это случилось позднее...
— Вы что имеете в виду — верите иль нет?
— Я так думаю, эти уроды убили их обеих.
— Обеих?..
— Мою сестру и её дочку, ясен пень!
— Ясен пень! — подтвердил попугай. — Ясен пень!
Прентис почуял в дыхании женщины водочный перегар. Старушенция облокотилась на дверной косяк и скосила голову на попугайский манер. Взгляд её ожесточился.
— Венди была моей племянницей, но я её любила, как родную дочь. И я не верю всей этой чухне насчёт того, что Сьюзен убила себя, найдя Венди мёртвой. Да Венди бы в жизни не подняла этот дробовик! Она была совсем маленькая! Она даже не знала, с какого конца его заряжать. — Громко фыркнув, старуха добавила: — Полиция поверит во всё что угодно, если её подмазать как следует.
— Вы полагаете, что её убили.
— А как же иначе?! Она проходила терапевтический курс. Она стала рассказывать про этих мерзавцев, Денверов...
— Вы знаете, что именно с ней сделали? Я хочу сказать, ничего же в точности не доказано. Доктор...
Старуха наставила на него покрытый пигментными пятнами палец.
— Я вам больше ничего не скажу, пока контракт не подпишем. Вы думаете, я ничего не знаю про то, как у вас там всё заведено? Знаю! Я сама сценарий написала! Ну, часть. У меня блокнот исписан! У меня будет агент, адвокат и... — Женщина пощёлкала пальцами. — Так-то, мальчик мой!